Томас Перри - Собака Метцгера

Китайчик Гордон окончательно проснулся. Повторившийся скрежет разбудил и кота, Доктора Генри Мецгера, свернувшегося калачиком в ногах хозяина. Острые уши насторожились, как локаторы, улавливая источник звука. Генри Мецгер вылизывал лапы, затем вдруг насторожился, реагируя на звуковые колебания, недоступные человеческому уху.

— Ну, что? — прошептал Китайчик. — Кто-то к нам ломится?

Доктор Генри Мецгер продефилировал по распростертому телу хозяина в направлении подушки. Звуки перестали его интересовать, поскольку их издавали человеческие существа.

Черт, подумал Китайчик Гордон. Недоставало взломщиков… Выскользнув из постели, он бесшумно затаился на верхней лестничной площадке: еле слышно скрипела дверь на роликах между гаражом и мастерской, где было темно и виднелись лишь знакомые силуэты автомобилей.

Но постепенно щель в двери гаража расширилась, и в проеме показался мужской силуэт. Человек протиснулся внутрь, за ним проследовали еще двое. Китайчик Гордон удрученно наблюдал за ними, скрываясь в темени лестничной площадки. Их трое, а пистолет на дне ящика для инструментов, в задней комнате… Если тянуть время, они его найдут.

Пришельцы не двигались, ожидая, что глаза привыкнут к темноте. Скверно, подумал Китайчик. Кто бы они ни были — пьянчуги, наркоманы, шальные подростки, — они запросто могли убить его при первой попытке зажечь свет или как-то еще обнаружить свое присутствие. Доктор Генри Мецгер, мурлыча, терся о ноги хозяина. Китайчик наблюдал за ним. Когда кот замолк, он понял, что взломщики перешли к действиям. Фосфоресцирующие кошачьи глазищи были устремлены в темноту, спина выгнулась, а морда с прижатыми ушами свесилась над краем ступеньки.

Один из грабителей стоял прямо под ними, разглядывая развешанные по стене инструменты, сразу прикидывая размеры и стоимость. Китайчик Гордон видел неловкую тень, перегнувшуюся через верстак. Вот сейчас рука потянется к электродрели…

Чувствуя себя виноватым, Китайчик Гордон мягко положил руку на густой загривок Генри Мецгера. Он стыдился того, что сейчас произойдет, не желал этого и заранее боялся последствий, но его рука, внезапно прекратив ласкать шелковистую шерсть, схватила кота за шкирку. Без предупреждения Генри Мецгер полетел в темноту, визжа от неожиданности. Приземлившись, кот зашелся в гневном зловещем вопле.

Траектория была рассчитана точно. Генри Мецгер пролетел пять или шесть футов, и вопли его смешались с жутким человеческим криком, поскольку приземление пришлось прямо на чью-то голову. Стремясь удержать точку опоры, кот глубоко вонзал когти, заставляя взломщика орать от страшной боли. Двое других, не понимая, в чем дело, завопили, перебивая друг друга:

— Что? Что случилось?

Несчастный побежал, пытаясь освободиться от когтей, но врезался в токарный станок, крепившийся на расшатанных болтах. Должно быть, он здорово ушибся, поскольку крик сменился невнятным жалобным стоном и шел откуда-то снизу.

Один из взломщиков рявкнул:

— Заткнись, ублюдок!

Этой репликой он пытался вернуть самому себе утраченное мужество. Китайчик Гордон прислушивался, лежа на лестничной площадке. Со стороны токарного станка раздался жалобный голос:

— Пора убираться…

— Да что, черт раздери, произошло? — зычно гаркнул один из взломщиков. — Как будто пацаненок кричал…

— Ради Бога, я весь в крови…

Перевешиваясь через перила, Китайчик Гордон наблюдал, как они выскользнули один за другим через приоткрытую дверь гаража. Через пару секунд хлопнули дверцы автомобиля и заворчал двигатель.

По тротуарам кампуса Лос-Анджелесского университета вечно сновала беспорядочная толпа. Джон Нокс Моррисон ненавидел эту толчею, несносные компании, шествовавшие парами или тройками, так что прохожие вынуждены были отступать в сторону, чтобы пропустить стаю бездельников. По дорожкам вдобавок сновали велосипедисты, так и норовя врезаться в каждый образовавшийся в толпе просвет — да еще под самыми непредсказуемыми углами и на огромной скорости. Видимо, в этом и заключалось само искусство вождения. Поэтому Джон Нокс Моррисон всегда норовил устроиться таким образом, чтобы его встречали в аэропорту и доставляли прямо к дверям нужного корпуса. Впрочем, в Лос-Анджелесе все это было сложно — слишком много народу, слишком много кампусов. В Вашингтоне быстро забываешь, что такое эти западные города в восемьдесят миль в длину и столько же в ширину.