Крис Муни - Пропавшие

— Это вопрос не ко мне. — Ломборг взглянул на доктора Хэскок, и она в ответ отрицательно покачала головой.

«ТЕРРИ, ТЕРРИ, ТЫ ГДЕ?»

— Я хочу зайти в палату. Возможно, мне снова удастся ее разговорить, — сказала Дарби.

— Я должен при этом присутствовать, — заявил Ломборг.

— При вас она не заговорит. Она вообще не заговорит, если в помещении будут посторонние. Нам нужно остаться один на один.

— Тогда я буду слушать за дверью.

— Простите, но я не могу вам это позволить, — сказала Дарби. — Неизвестно почему, но эта женщина мне доверяет. И я не хочу, чтобы что-то это доверие разрушило.

Ломборг заметно напрягся, черты лица его ужесточились. Темные круги у него под глазами были замазаны маскировочным карандашом — хоть сейчас иди и позируй перед съемочными группами, дежурящими перед госпиталем.

— Вы собираетесь записывать разговор на пленку? — спросил он.

— Да.

— Я хотел бы взять ее и переписать, прежде чем вы уедете.

— Как только материал будет обработан, я пришлю вам копию.

— Это не просто из ряда вон выходящий случай — это противоречит больничным правилам.

«ТЕЕЕРРРРРРРИ!»

— Доктор Ломборг, я не собираюсь с вами пререкаться. Все, чего я хочу, — это зайти туда и успокоить ее, — сказала Дарби. — Как вы хотите, чтобы я это сделала?

— Сложно сказать, ведь я практически ничего не знаю ни о самом деле, ни об обстоятельствах, при которых была получена травма. Она крайне возбуждена и всячески пытается освободиться от ремней. Вам ни при каких условиях нельзя этого допустить. Даже если у вас получилось поладить с ней вчера, это еще не означает, что сегодня она будет такой же сговорчивой. Не забывайте, что она напала на медсестру.

— Да, я знаю. Доктор Хэскок рассказала мне о вчерашнем происшествии.

— Я имею в виду утренний инцидент, — сказал Ломборг. — Медсестра в полной уверенности, что Джейн Доу все еще находится под действием успокоительного, наклонилась к ее лицу, чтобы сменить повязку. В результате была укушена за руку. Кстати говоря, а что это за цифры и буквы у нее на запястье?

— Мы это сейчас выясняем.

Ну же, занудный ублюдок, дай мне пройти.

— Вам нужно постараться убедить ее, что мы пытаемся ей помочь. Похоже, она думает, что ее насильно где-то держат. Боюсь, это все, что я могу вам сказать.

Рэйчел Свенсон звала на помощь, кровать под ней ходила ходуном.

— Те два джентльмена в белом у дверей — больничные санитары, — сказал Ломборг. — Им не привыкать работать с психически больными. Они смогут ее скрутить, если возникнет необходимость.

— Я это учту, но не хочу, чтобы они или кто-то другой постоянно заглядывал в палату через окно. Ее это может напугать.

Дарби достала диктофон. Он был достаточно компактным, чтобы поместиться в кармане рубашки, и рассчитан на пленку в девяносто минут.

— Я понимаю, что вам не терпится поскорее попасть туда, — сказал Ломборг. — Но и вы поймите меня: если с вами что-то случится, госпиталь за это ответственности не несет. Я ясно выразился?

Дарби кивнула. Она нажала кнопку записи и положила диктофон в нагрудный карман. Казалось, до двери она шла целую вечность. Взявшись за холодную стальную ручку, Дарби попыталась отыскать в памяти какой-нибудь отрывок из прошлого, чувство или образ, за который можно было бы уцепиться как за спасательный круг и не захлебнуться в волнах собственного страха. Тем летом, когда она вернулась домой, мама сказала, что ни один предмет в доме не причинит ей вреда. Она водила Дарби за руку из комнаты в комнату, помогая заново привыкнуть к ставшему вдруг чужим и враждебным дому. Сейчас мамы рядом не было и некому было взять ее за руку. Как некому было взять за руку Кэрол Крэнмор.

Дарби глубоко вдохнула и, задержав дыхание, открыла дверь в палату.

Тело Рэйчел Свенсон блестело от пота. Глаза ее были зажмурены, а губы беззвучно шевелились, как будто читали молитву.

Дарби мягкими, осторожными шагами приблизилась к кровати. Рэйчел Свенсон не шелохнулась. Тогда Дарби подошла вплотную и склонилась над Рэйчел, пытаясь разобрать слова, которая та произносила сдавленным, хриплым голосом:

— Один R L, три R L.

Рэйчел монотонно повторяла слова, написанные на запястье.

— Два L R, два R L R R S L — последняя не R, a R.

Дарби положила диктофон на подушку. Она выждала минуту, слушая, как Рэйчел пересказала написанное до последней строчки, а потом начала все с начала.

— Рэйчел, это я. Терри.