Джон Гришэм - Округ Форд

– Вы что, хотите убить беднягу Бейли? – пробормотал один из них.

– Мой Роджер справится, – с гордостью произнес его отец.

Вопрос состоял в том, трезв ли Роджер в данный момент. Борьба парня с демонами-искусителями широко обсуждалась обитателями Бокс-Хилла. И большинство из них обычно знали, под кайфом ли он в тот или иной момент.

– Последние дни Роджер в отличной форме, – поспешил заверить всех его отец, хоть и прозвучало это не слишком убедительно. Но ситуация требовала принятия быстрых решений, и, отметя все сомнения, Эгги спросил:

– Где он?

– Дома.

Ну конечно, дома. Роджер никогда не выходил из дома. Куда ему ехать?..

За несколько минут дамы умудрились собрать большую коробку с сандвичами и прочей снедью. Эгги и Кальвина обнимали, поздравляли, всячески подбадривали, словно они отправлялись на фронт, защищать родной округ от врага. А когда они наконец тронулись в путь спасать жизнь Бейли, все собравшиеся долго махали вслед отважным молодым парням.

Роджер ждал на улице, у почтового ящика, и, когда пикап притормозил, наклонился к окну со стороны водителя и спросил:

– Мы что, ночь там проведем?

– Вообще-то не планировали, – ответил Эгги.

– Ясно.

После недолгого спора было решено, что Роджер, как человек более хрупкого телосложения, должен сесть посередине, между Эгги и Кальвином – те были значительно крупнее и весили больше. Ему поставили на колени коробку с едой, и не успел пикап и на милю отъехать от Бокс-Хилла, как Роджер уже разворачивал сандвич с индейкой. Ему исполнилось двадцать семь, он был старшим из троицы, но прожитые годы никак нельзя было назвать благополучными. Он прошел через два развода и бесчисленные и неудачные попытки избавиться от пагубных пристрастий. Нервный и тощий, возбужденный наркотиками, он в момент умял первый сандвич и тотчас развернул второй. Эгги, весивший 250 фунтов, и Кальвин – 270, отказались. Последние два часа, проведенные в доме у матери Бейли, они усердно поедали пироги.

Первой темой разговора стал Бейли, человек, которого Роджер едва знал. А вот Эгги и Кальвин ходили вместе с ним в школу. Но поскольку все трое были холостяками, то неизбежно переключились на не менее волнующую тему – на секс. У Эгги была подружка, и он уверял, что наслаждается выгодами и преимуществами «качественного» во всех отношениях романа. Роджер трахал все, что шевелится, и вечно пребывал в поисках. Застенчивый Кальвин в двадцать один год еще оставался девственником, хотя никогда в том не признался бы. Чтобы не отставать от других, он лгал, уверяя, что у него уже была пара интрижек, хотя в детали не вдавался. Словом, все трое сильно преувеличивали, и все трое это знали.

Когда они въехали на территорию округа Полк, Роджер сказал:

– Притормози-ка вон там, друг, у «Голубой точки». Мне надо отлить.

Эгги остановил машину перед входом в местный супермаркет. Роджер забежал в дверь.

– Думаешь, он там выпивает? – спросил Кальвин, пока они ждали.

– Его папаша уверяет, что он завязал.

– Папаша тоже врун порядочный.

Как и следовало ожидать, через несколько минут Роджер выскочил из магазина с упаковкой баночного пива.

– О Господи, – пробормотал Эгги.

Роджер уселся в машину, под шинами скрипнул гравий, и они снова тронулись в путь.

Роджер достал банку и предложил Эгги, тот отказался:

– Нет, спасибо. Я за рулем.

– А что, разве нельзя глотнуть пивка и вести машину?

– Не сегодня.

– Ну а ты будешь? – Он протянул банку Кальвину.

– Нет, спасибо.

– Вы что, ребята, сговорились, что ли? – заметил Роджер и, щелкнув крышечкой, отпил сразу полбанки.

– А я думал, ты завязал, – сказал Эгги.

– Так и есть. Я все время завязываю. Завязывать – проще некуда.

Теперь уже Кальвин держал на коленях коробку с едой, и просто от скуки начал жевать большое овсяное печенье. Роджер допил пиво и протянул ему пустую банку:

– Сделай одолжение, выбрось.

Кальвин опустил стекло и зашвырнул пустую банку в просторный багажник пикапа. Подняв стекло, он увидел, что Роджер открывает вторую. Эгги и Кальвин обменялись встревоженными взглядами.

– Как же ты будешь сдавать кровь, нахлебавшись пива? – спросил Эгги.

– Сдам, делов-то, – усмехнулся Роджер. – Много раз это проделывал. А вы, ребята, когда-нибудь сдавали кровь?

Эгги и Кальвин неохотно признались, что им это делать не приходилось. И тогда Роджер принялся описывать процедуру:

– Ну, первым делом там тебя заставляют лечь, потому как многие просто вырубаются. Чертова игла такая здоровенная, что большинство парней просто хлопаются в обморок, увидев ее. Потом тебе обматывают руку, вот тут, широким резиновым жгутом, потом медсестра начинает мять и тыкать пальцем тебе в изгиб локтя, чтобы найти хорошую толстую вену. Тут советую отвернуться и не смотреть. Потому как в девяти случаях из десяти она промахнется, игла не попадет в вену – больно при этом, просто жуть! Ну а потом медсестра, конечно, начинает извиняться, а ты костеришь ее почем зря, тихо так, шепотом. Если повезет, в вену она попадет со второго захода. Ну а когда попадет, кровь начинает течь по трубочке в небольшой такой мешочек. И знаете, просто поразительно, до чего она темная! Черно-бордового такого цвета. И эту несчастную пинту выкачивают из тебя целую вечность, и все это время сестра держит проклятую иглу у тебя в вене. – Он отхлебнул пива, довольный, что нагнал страху на друзей столь подробным и выразительным рассказом. А что, пусть знают, что им предстоит!