Джон Гришэм - Округ Форд

Этот телефонный звонок переполошил всю общественность маленького городка, и примерно через час в Мемфис выехала машина с друзьями, твердо намеренными разобраться, что же произошло. Они узнали, что Эгги сделали операцию по удалению гематомы головного мозга и что его тоже обвиняют в сопротивлении полиции. Врач сказал семье, что парня продержат в больнице еще неделю, это как минимум. Страховки у семьи не оказалось. Пикап забрали полицейские, а процедуры, связанные с его возвращением владельцу, требовали выполнения практически невыполнимых условий.

Родные Кальвина узнали, что парня могут выпустить под залог в пятьдесят тысяч долларов – суммы для них совершенно нереальной, неподъемной. И если не удастся собрать достаточно денег, чтобы нанять хорошего адвоката из Мемфиса, защищать Кальвина будет предоставленный властями бесплатный законник. Только к концу дня дяде наконец разрешили поговорить с Кальвином в тюремной комнате для свиданий с родственниками. На парне был оранжевый спортивный костюм, оранжевые резиновые шлепанцы для душа, и выглядел он просто ужасно. Лицо распухшее, сплошь в синяках, правый глаз заплыл. Он был испуган, подавлен и не слишком вдавался в детали происшествия.

А о Роджере по-прежнему не было слышно.

Через два дня пребывания в больнице Бейли быстро пошел на поправку. Да, правая нога оказалась сломана, но не раздавлена, остальные повреждения сводились к небольшим порезам и синякам. Его работодатель сам нанял машину «скорой», и уже в субботу, около полудня, Бейли вывезли из Методистской больницы Мемфиса и доставили домой, к матери, в Бокс-Хилл, где его приветствовали, как отпущенного на свободу военнопленного. И лишь позже, через несколько часов, он узнал об усилиях, предпринятых его друзьями, чтобы сдать кровь и помочь ему.

Еще через восемь дней домой прибыл Эгги, для долечивания. Врач обещал, что парень непременно поправится, просто понадобится время. Адвокат умудрился свести все обвинения к простому участию в драке. С учетом повреждений, нанесенных парню полицией, это было справедливо. Эгги навестила любимая девушка, но лишь для того, чтобы сказать: между ними все кончено. Легенда о дорожных подвигах друзей и их развлечениях в стрип-клубе Мемфиса будет преследовать их вечно, как она решила, а потому и речи быть не могло о продолжении отношений. Сыграли свою роль и слухи о том, что Эгги, получивший удар по черепушке, наверняка тронулся умом. К тому же его девушка уже успела положить глаз на другого парня.

Кальвин вернулся в округ Форд три месяца спустя. Его адвокату удалось изменить обвинение в серьезном уголовном преступлении на обвинение в судебно-наказуемом проступке. И в результате Кальвина приговорили к трем месяцам исправительных работ на тюремной ферме в округе Шелби. Парень был далеко не в восторге, но перспектива предстать перед мемфисским судом и вновь встретиться там с полицией Мемфиса пугала еще больше. Если его сочли бы виновным в нападении на представителя власти при исполнении, пришлось бы просидеть за решеткой несколько лет.

К удивлению всех и каждого, в последующие за этой историей дни никакого окровавленного трупа Роджера Такера не было найдено ни в одном из глухих переулков Мемфиса. Мало того, его вообще не нашли, ни живым, ни мертвым. Да и не очень-то искали. Примерно через месяц после памятной поездки он вдруг позвонил отцу из телефона-автомата в предместьях Денвера. Сказал, что путешествует по стране автостопом, один, и прекрасно проводит время. Еще через два месяца его арестовали в Спокейне за кражу в магазине и приговорили к шестидесяти дням заключения в местной городской тюрьме.

Роджер вернулся домой примерно через год.

Мистер Макбрайд владел небольшой мастерской по обивке мебели. Размещалась она в бывшем ледохранилище на Ли-стрит, в нескольких кварталах от площади в центре Клэнтона. Для перевозки диванов и кресел он использовал белый фургон «форд», по борту которого тянулась надпись: «МАКБРАЙД – ОБИВКА МЕБЕЛИ», выведенная крупными черными буквами, а под ней – номер телефона и адрес. Этот фургон, всегда чистенький и никуда особенно не торопящийся, стал неотъемлемой частью пейзажа Клэнтона, а мистер Макбрайд – человеком известным, поскольку другого обивщика в городе не было. Он редко одалживал свой фургон, хотя подобные просьбы поступали чаще, чем ему хотелось бы. Обычно он отделывался вежливым: «Нет, вы знаете, как раз сегодня у меня доставка».