Дин Кунц - Твое сердце принадлежит мне

Райан перевел взгляд на океан, рассчитывая момент подхода следующей волны. Ему не терпелось подняться и заскользить.

Что-то случилось с его сердцем. Оно уже билось быстрее, предвкушая ощущение полета, но внезапно резко ускорило бег, да еще и забухало с такой силой, будто Райана ждало что-то ужасное, а не приятное развлечение.

Он почувствовал, что удары сердца отдаются в лодыжках, запястьях, горле, висках. И кровь в его артериях вроде бы устремилась навстречу накатывающей на него, уже поднимающей его волны.

Шипящий голос воды усилился, в нем появились угрожающие нотки.

Схватившись за борд, уже не думая о том, чтобы встать и помчаться по волне, Райан увидел, как дневной свет меркнет, темнеет на периферии. И небо у горизонта, оставаясь чистым, начало сереть.

Дыхание стало быстрым и поверхностным. Похоже, изменился состав атмосферы, процент кислорода заметно уменьшился, возможно, поэтому и посерело небо.

Никогда раньше Райан океана не боялся. Теперь испугался.

Вода поднималась, словно задумала что-то нехорошее. Вцепившись в борд, Райан заскользил по горбу волны в ложбину между волнами. Почему-то испугался, что ложбина станет ямой, яма – водоворотом, а уж водоворот утащит его на дно.

Борд качало, трясло, Райан чуть не свалился с него. Силы уходили. Хватка слабела, пальцы дрожали, словно у старика.

Что-то такое ощетинилось в воде, нагоняя на Райана еще больше страха.

И он совершенно не успокоился, даже когда понял, что имеет дело не со щупальцами осьминога и не с акульими плавниками, а с морскими водорослями. Если бы рядом действительно появилась акула, Райан оказался бы в ее власти, не смог бы ни уплыть от нее, ни оказать хоть какое-то сопротивление.

Приступ прошел так же внезапно, как начался. Мчащееся галопом сердце Райана притормозило. Синева изгнала серость с неба. Вода стала не такой темной. Сила вернулась.

Он не знал, сколь долго длился этот кошмар, но увидел, что Саманта позволила волне вынести ее к берегу и теперь, лежа на борде, гребла руками, направляясь к нему.

Когда приблизилась, на лице отражалась тревога, которая слышалась и в голосе.

– Райан?

– Наслаждаюсь покоем, – солгал он. – Поймаю следующую волну.

– С каких это пор ты стал уткой? – спросила она. Серферы называли так тех, кто весь день проводил в зоне ожидания, мок в волнах сразу за полосой прибоя и называл сие серфингом.

– Последние две волны в этом «поезде» были большими, вот я и решил дождаться следующей.

Сэм оседлала борд, посмотрела в океан, высматривая первую волну нового «поезда».

Если Райан правильно просчитал ее реакцию, она чувствовала, что он вешает ей лапшу на уши, но не понимала почему.

Поскольку сердце билось ровно, а сила вернулась, он перестал цепляться руками за борд и оседлал его, готовясь к решительным действиям.

Дожидаясь следующего «поезда» из вагонов-волн, Райан сказал себе, что случившееся с ним – не сердечный приступ, а паническая атака. Когда речь шла о самообмане, мастерством он не уступал любому другому.

Ведь для паники никаких оснований не было. Жизнь спокойная, вольготная, никаких забот – только радости.

– Моргунчик, – Саманта продолжала смотреть вдаль.

– Я вижу.

Океан поднялся к утреннему солнцу, темно-нефритовый и серебристый, огромная стена воды выросла и мягко надвигалась на зону ожидания. В нос Райану ударили запахи соли, йода, водорослей.

– Трамплин! – воскликнула Саманта.

– Монстр, – согласился Райан.

Вместо того чтобы занять исходную позицию, Саманта оставила волну ему, сидела на борде, свесив ноги в воду, приманка для акул.

К земле, громко крича, пролетела стая чаек, чтобы предупредить находящихся на берегу о приближении чудовища, которое разрушит все песочные замки и перевернет столики для пикника.

По мере того как приближался решающий момент, Райана охватывало предчувствие дурного: а вдруг, едва он взлетит на волну, у него начнется новая паническая атака.

Однако он выплыл ей навстречу, в нужный момент поднялся на ноги, раскинул руки, чтобы сохранить равновесие, с растопыренными пальцами, ладонями вниз, и легко, как по льду, заскользил по изгибающейся водяной стене.

Потом оказался в трубе, в стеклянном доме, поднимался все выше, и предчувствие дурного рассеялось, как сигаретный дым.

Наращивая скорость, он вылетел из трубы до того, как волна разбилась пенным валом, навстречу солнечному свету. И окончательно убедился, что все хорошо. « Никакого страха », – заверил он себя. Только так и можно жить.