Рассел Джеймс - Назовите как хотите

— Эй, Стречи, — проголодалась?

— Есть немного.

— Если так и будешь молчать — станешь еще голоднее.

Они оставили ее и спустились на берег протока. В темноте не было видно, насколько он глубокий. По воде шла легкая рябь — на ней играли лунные блики, и поток неожиданно громко журчал по гладким камушкам. Ночной воздух веял прохладой и пахнул листвой. Паттерсон закурил.

Фрэнки тихо спросил его:

— Ну, какие будут предложения?

— Предложения? Я делаю, что говорят.

Фрэнки коротко взглянул на него и покачал головой:

— Может, она знает, где он, а может, и нет. Но она — все, что у нас пока есть.

— Есть еще Линкольн. Наверное, его супруга уже звонила ему.

— Ага. С телефона в спальне.

— Представляю себе, — усмехнулся Паттерсон. — Она — в постели.

— Тебе только и остается, что представлять.

Паттерсон все еще усмехался:

— Ну, может же парень помечтать? Ничего баба, правда?

— Забудь про миссис Дин. Я говорю о нашей.

— Которая заперта наверху? — Паттерсон опять улыбался.

— У тебя в сигарете что — гашиш? Я имею в виду Стречи.

— Тоже баба что надо.

Фрэнки выдохнул:

— Я имею в виду — как думаешь, она знает, что происходит?

— Держу пари, что да. И еще много всего интересного.

— Боже мой, — процедил сквозь зубы Фрэнки. — И зачем только я приперся в эту проклятую страну? О да — ведь думаю здесь я? У нас два варианта — либо сидеть здесь и караулить Стречи, либо вернуться в отель и порасспросить Линкольна.

— В отеле намного удобнее.

— Так вот ты что советуешь — оставить Стречи в этом чулане на всю ночь? Вряд ли это разумное решение. Оставь ее одну на несколько часов — и мало ли что может случиться? Может, я один съезжу в отель, а ты останешься здесь и присмотришь за Стречи?

Паттерсон резво выбросил окурок:

— О да, я уж за ней присмотрю…

— Прекрати, а?

Паттерсон пожал плечами:

— Просто подумал, что мы могли бы что-то с этого поиметь. Да вы и сами, наверное, думали об этом. — Он многозначительно покосился на Фрэнки. — Ночь будет долгой, места здесь безлюдные. Да что там, мы ведь уже убили тут одного.

Паттерсон бросил взгляд за деревья, туда, где была неприметная могила тощего.

— Он был бродяга, — пробормотал Фрэнки. — О нем никто и не вспомнит.

— А она кто? В смысле, если она исчезнет, — кто удивится?

— Достаточно.

Паттерсон задрал голову и уставился на звезды. Он был выше и крупнее Фрэнки.

— Вы же сами спросили моего совета. А вы как думаете? Либо мы будем сидеть тут и ждать, пока расколется Стречи, или поднажмем на нее, и она расколется этой ночью? Вообще-то вы здесь босс, мистер ди Стефано, но лично я полагаю, что чем дольше мы будем тут торчать, тем дальше уедет Клайв.

Фрэнки пробурчал из темноты:

— Пошли.

Его трудно было не узнать: при безжалостном освещении вестибюля отеля стоял Деларм, огромный и темный, — точно Иоанн Креститель в раскаленной пустыне; но преподобная Тина в прямом смысле зашла слишком далеко, прежде чем его заметить. Он тотчас же устремил на нее взгляд — взгляд коршуна на добычу. То, что она появилась из бара отеля, явно говорило не в ее пользу. И выражение ее лица. Не говоря уже о том, как оно застыло при виде бородача.

Впрочем, что ей теперь до него, подумала она. Когда миссис Ниббетт позвонила ей домой, поначалу она не позволила себе поверить до конца, но теперь-то, когда она встретилась со всем семейством Ниббетт и присными в баре «Холидей Инн», она позволила резонным доводам убедить себя, что титул останется за Ниббеттами. Возможно, одной миссис Ниббетт она бы и не поверила, но там были торжественный Уолтер, не говоря уж о Мертл, Конраде и Джули с Хантером, и постоянные «еще капельку» искрящегося шампанского — такое убедило бы и самого закоренелого циника. А уж эскомского приходского священника тем более, ибо преподобная мисс Гам отнюдь не была циником. Тем паче что она сама искренне хотела этому верить. Узнать, что ее приход благословлен чудесными Ниббеттами, а не грозным Делармом, было поистине блаженством.

Но вот на ее пути стоял исчезнувший было претендент. Преподобная глубоко вдохнула и выдохнула, чтобы выветрились пары шампанского, улыбнулась и смело двинулась мимо него.

— Ну что ж, — сказала она. — Борьба была трудной, и, в конце концов, победитель-то должен быть один, ведь правда?

И изо всех сил постаралась сделать сияющую свою улыбку сочувственной.

Он степенно кивнул:

— Да, пришлось попотеть. Хотя я бы предпочел, чтобы конкуренция не была такой жесткой.