Ричард Дейч - Карта монаха

Кровь отхлынула у Майкла от головы. Он утратил всякое душевное равновесие, его уже захлестывало чувство вины за то, что человека, которого он увидел впервые в жизни, того самого человека, которого он разыскивал, которого умоляла найти Мэри, он подверг смертельной опасности. Он не мог думать о Келли как об отце; для него тот был кем-то, кто в свое время от него добровольно отвернулся. Но это не мешало Майклу чувствовать себя так, словно его руки уже были обагрены кровью Келли.

— Итак…

Расправив плечи, Джулиан сложил руки ладонями вместе. Его настроение, проделав поворот на сто восемьдесят градусов, стало радостно-оптимистичным.

— Москва построена поверх гигантской разветвленной сети туннелей и каверн, многие из которых созданы руками человека несколько веков назад. Значительная их часть нанесена на карты. Этот подземный мир не пустой, в нем процветает своя собственная культура. Он служит пристанищем бездомным, всякого рода чудакам и любителям приключений. Но есть одна область этого мира, в которую уже пятьсот лет как никто не решается спуститься. А о тех, кто на это осмеливается, больше никогда не слышат. Туда-то вы и отправитесь. Внутри подземного комплекса находится некое место, тайно устроенное там царем Иваном Васильевичем, человеком, которого во всем мире ласково называют Иваном Грозным. Это библиотека. По слухам, в ней хранятся старинные предметы и сокровища, перед которыми бледнеют любые порождения фантазии. Тайна внутри тайны. — Зивера глубоко вдохнул, успокаивая себя.

— И где расположено это подземное место? — Спрашивая, Майкл не желал слышать ответ.

— Вам оно наверняка известно. Его название означает «цитадель». Но в миру его называют Кремлем.

Майкл делано рассмеялся.

— Вы что, разыграть меня решили?

— Уж поверьте мне, Майкл, в таких вопросах я не шучу. — Светло-голубые глаза Джулиана потемнели. — Если завтра утром вас не будет на Красной площади, я прикончу вашего отца. Если вы не добудете «Альберо делла вита» через семь дней, не позднее, то Стефан Келли умрет еще до того, как у вас появится шанс ближе с ним познакомиться.

Пол Буш забеспокоился во сне. Ему снились бейсбол и Дженни. Они находились на стадионе Фенвей-парк, с обоими детьми, Робби и Крисси, которые с наслаждением вдыхали аромат хот-догов. «Редсокс» проигрывали «Нью-Йорк янкиз» со счетом двенадцать — ноль, и бостонская толпа неистовствовала. Все болельщики были одеты в цвета «Ред сокс», все, за исключением Пола и его семьи, облаченных в сине-полосатые футболки «Янкиз», и в этот самый момент болельщики «Сокс» заметили это и переключили свое внимание от игрового поля на места 12 от А до Д. Пол вспотел, он почувствовал, как по спине и груди у него побежали струйки пота. Он стал лихорадочно искать глазами выход. Они с Дженни взяли детей за руки; Пол рванул налево; Дженни потянула направо. Каждый стоял на своем, упрямо тащил в свою сторону. Болельщики тем временем надвигались, приближались, тысячеголосый гул нарастал, в нем слышалась явная угроза.

Мгновенно проснувшись, Буш подскочил в кресле. Сердце билось гулко, тело взмокло. Он заснул на Кембридж-стрит, в Бостоне, с выключенным двигателем и закрытыми окнами. Солнце било в лицо, машина внутри нагрелась до сорока градусов. Буш огляделся, бросил взгляд на часы. Открыв дверь «корвета», с наслаждением вдохнул прохладный утренний воздух. Снаружи было по крайней мере на пятнадцать градусов прохладнее, чем в салоне машины. Он обругал сам себя за то, что не опустил верх. Выйдя из машины, он запер ее и двинулся в сторону Франклин-стрит. Майкл не появлялся и до сих пор не дал о себе знать. Буша это насторожило, но он надеялся, что его тревога не имеет под собой реальных оснований. Миновав ряд элегантных зданий, он приблизился к дому номер двадцать два.

При виде распахнутой входной двери он почувствовал, что сердце забилось с удвоенной скоростью. В два прыжка преодолев ступени, он столкнулся с женщиной, которая выдиралась из опутывающих ее веревок. Бушу никогда прежде не доводилось видеть такой ярости, какую он прочел в глазах этой женщины.

С высоты своего роста Буш смотрел на ее запястья, синие от веревок, на рот, еще красный от скотча. Она старалась успокоиться, сконцентрироваться, для этого дышать ровнее, что ей явно удавалось. Буш предложил ей руку, предлагая помочь встать, но она проигнорировала предложение.

Но от ее спокойствия не осталось и следа, когда, едва поднявшись, она ринулась в библиотеку. В дверном проеме стоял Майкл, держась одной рукой за ручку открытой двери; на лице у него застыло выражение растерянности, словно он только что узрел лик смерти и никак не мог прийти в себя.