Джойс Оутс - Одержимые

После пробежки Сибил всегда хорошо себя чувствовала: ее ноги, руки и легкие наливались силой. Она была хрупкая девушка, с детства склонная к респираторным заболеваниям, но такая физическая нагрузка укрепила ее, а с физическим здоровьем пришла уверенность в себе. Она тихо засмеялась на слова странного человека и удивленно слегка пожала плечами, сказав:

— Ну… я в этом парке всегда бегаю.

Господин Старр быстро кивнул, словно любой ее ответ, любые слова были ему страшно интересны.

— Да, да, — согласился он. — Я вижу. Вы живете неподалеку?

Сибил снова пожала плечами. Не его дело, где она живет, так ведь.

— Может быть, — ответила она.

— А как вас зовут? — Он смотрел на нее с надеждой, поправляя на носу очки. — Меня зовут Старр.

— А меня Блейк.

Господин Старр заморгал и улыбнулся, словно не понимая, шутка ли это.

— Блейк?.. Необычное имя для девушки, — удивился он.

Сибил снова засмеялась, чувствуя, что лицо у нее горит. Она решила не исправлять его ошибку.

Сегодня Сибил приготовилась к встрече, она обдумывала ее часами, поэтому она была менее нервозна, чем в первый раз: у мужчины деловое предложение, и это все. Кроме того, парк был местом открытым, людным, безопасным, знакомым ей так же, как маленький уютный дворик в доме тети Лоры.

И когда Старр повторил свое предложение, Сибил сказала: «Да». Она была заинтересована, ей нужны были деньги, она копила на колледж.

— На колледж? Действительно? Такая юная? — спросил господин Старр с некоторым удивлением.

Сибил молча пожала плечами, будто вопрос не требовал ответа.

— Полагаю здесь, в Калифорнии, молодые люди взрослеют рано, — решил господин Старр.

Он отошел, чтобы взять свой альбом для эскизов и показать Сибил работы. Пока господин Старр говорил, Сибил переворачивала листы с вежливым любопытством. Он был, по его выражению, «художником-любителем» — «любителем» самую малость — безо всяких заблуждений относительно своего таланта, но с глубоким убеждением, что мир спасет искусство.

— А мир, что вам знаком, невежественный и несовершенный в своей неполноценности, нуждается в постоянном искуплении.

Он верил, что художник является «свидетелем» этого факта и что живопись может быть «проводником эмоций», когда сердце пусто.

Перелистывая рисунки, Сибил не обращала внимания на бормотание господина Старра. Ее поразила легкая, неясная, несколько вдохновенная манера вырисовывать детали эскизов, которые, на ее взгляд, не были так плохи, как она ожидала, хотя и совершенно непрофессиональны. Пока она разглядывала рисунки, господин Старр подошел сзади, смущенный и возбужденный, взглянуть через ее плечо, уронив тень на свои работы. Океан, волны, широкий извилистый берег с высоты обрыва — пальмы, гибискус, цветы, мемориал «Второй Мировой войне» в парке, мамы с малышами, одинокие фигуры на скамейках, велосипедисты, бегуны — несколько страниц с изображением бегунов. Работы господина Старра были обыкновенны, но очень честны. Среди бегунов Сибил увидела себя или ту, которая должна была быть ею: молоденькая девушка с длинными до плеч темными волосами, убранными со лба повязкой, в джинсах и свитере, запечатленная на бегу, размахивающая руками, — это была она, но так нелепо изувечена, профиль такой искаженный, никто бы ее не узнал. И все же Сибил почувствовала, как загорелось ее лицо, и ощутила, что господин Старр ждал, затаив дыхание.

Сибил подумала, что было бы неуместным ей, семнадцатилетней, судить таланты человека среднего возраста, поэтому она промямлила что-то неопределенное, вежливое и положительное, а господин Старр, беря у нее альбом с рисунками, сказал:

— О, я знаю… я пока что не особенно умею. Но я очень стараюсь. — Он улыбнулся ей, достал свежевыглаженный носовой платок, промокнул им лоб и произнес: — У вас есть вопросы о том, как позировать мне, или мы сразу начнем? У нас сегодня есть по крайней мере три часа дневного света.

— Три часа! — воскликнула Сибил. — Так долго?

— Если устанете, — быстро сказал господин Старр, — мы сразу остановимся. — Видя, что Сибил нахмурилась, он воодушевленно добавил: — Время от времени будем делать перерыв, я обещаю. И, и… — чувствуя, что Сибил все еще колебалась, — я заплачу вам за весь час, за любую его часть целиком.

Сибил все же продолжала стоять, размышляя, стоит ли ей соглашаться, не сообщив ни тете Лоре, ни кому-то еще: не было ли чего странного в господине Старре и в его готовности платить так много за так мало? И не странен ли был его интерес (хотя и приятен) к ее особе? Допустим, Сибил хорошо себя вела, а он наблюдал за ней… по крайней мере целый месяц.