Родриго Кортес - Пациентка

Оказавшись в камере совершенно одна, Нэнси некоторое время маятно бродила из угла в угол, раскачиваясь, наклоняясь и касаясь холодных бетонных стен, словно медведица в клетке передвижного зоопарка. Долго не могла уснуть, горестно плача об оставшихся там, за пределами этих стен, Ронни и Энни, а проснувшись, неожиданно почувствовала необыкновенный покой и ясность.

Все было предельно очевидно. Да, риск был невероятным по своей мощи удовольствием, но в основе его лежал страх. Да, степень риска, на который способен человек, — единственное его мерило: чем выше преодоленное препятствие, тем больше азарт и чувство победы в конце. Но человек — нормальный человек, тут же поправилась Нэнси, — избегает встречи со страхом.

В этом и была вся беда. Преодолевая сонмы страхов и только поэтому все дальше отрываясь от по-детски прямодушных койотов, люди и создали современное общество, но… лишь для того, чтобы никогда и ничего уже не бояться.

Но теперь само общество только и делает, что запугивает человека. Потому что только так и можно заставить Джимми продолжать служить в опостылевшей полиции, а Ронни — таскать на себе героин и маршировать по улицам под руководством братьев Маньяни.

Ну, и конечно же, самым главным страхом, а значит, и самым главным ее противником был «страх божий». Нэнси видела, что все, абсолютно все страхи изначально гнездятся именно там, в создавшей всю западную культуру толстой черной книге с выдавленным на обложке золоченым крестом. Но именно этот страх она — плоть от плоти и кровь от крови христианнейшего Царства Добра — преодолеть не могла.

События развивались столь стремительно, что даже сам Висенте Маньяни едва успевал следить за их ходом. Во-первых, до конца осознавшие, что с группировкой Карлоса покончено навсегда, колумбийцы приняли все его предложения до единого. Во-вторых, гораздо быстрее, чем он сам ожидал, пришло подтверждение и от своих людей в ФБР, и отныне Висенте становился единственным человеком в округе, с кем было заключено детальное соглашение о юридическом, финансовом и организационном сотрудничестве с колумбийцами.

Понятно, что сразу же посыпались запросы из северных штатов, Канады и даже из Сайгона, и Висенте принялся стремительно деконсервировать все унаследованные от Карлоса оптовые склады кокаина. И теперь племянники Висенте целыми днями мотались с представителями дружественной колумбийской диаспоры по всем точкам, проводя инвентаризацию запасов и отчаянно оспаривая порой вполне разумные претензии новых партнеров.

Но были и проблемы. Так, Висенте всерьез тревожило шумное и скандальное дело «Библейского потрошителя» — Нэнси Дженкинс. И, хотя он и сумел, пусть и не без труда, заменить прокурора, лишь на первый взгляд и то — лишь неискушенному в политике человеку могло показаться, что с ней все решено. Кто-кто, а уж Висенте прекрасно понимал, что от того, как он сумеет подать это дело, прямо зависит главное — качество и долговременность всей его политической карьеры. Потому что именно от грамотного позиционирования этого дела зависело в конечном счете и позиционирование Висенте Маньяни как публичного деятеля. Но вот как раз с делом Нэнси Дженкинс все шло отнюдь не гладко.

Во-первых, следствию основательно подгадил опальный, сам уже находящийся под следствием Бергман. Старый хрыч нашел свои ходы в Генеральную прокуратуру и обвинил Мак-Артура в чем только мог, разве что за исключением употребления наркотиков и растления малолетних. А во-вторых, Висенте тревожила сама Нэнси. Эта тварь легко сознавалась в несущественных деталях типа погрома в офисе «Маньяни Фармацевтик», но совершенно игнорировала мнение назначенного ей адвоката и категорически не шла ни на одно из разумных предложений обвинения. Так что нормального «договорного» решения суда могло и не получиться. А вот это Висенте не устраивало.

— Дженкинс! — прокатился по камере бодрый голос охранника, и тяжелая железная дверь громыхнула и со скрежетом распахнулась. — На выход!

Нэнси встала с койки и, потягиваясь, побрела к выходу. Послушно встала у стены, дожидаясь, когда охранник закроет дверь опустевшей камеры, и, подчиняясь его жесту, побрела вперед.

— Что, опять адвокат пришел? — через плечо поинтересовалась она.

— Не-е… — протянул охранник, — не адвокат.

Нэнси встревожилась.

— Господи, опять, что ли, допрос?

— Не-е… Дженкинс, не допрос, — издевательски хмыкнул охранник.