Тесс Герритсен - Надежда умирает последней

Гай сразу же сел к столу.

– После бананов и кокосовых орехов – это настоящий банкет.

Доктор Андерсен перевел взгляд на Вилли, которая все еще оставалась в своем углу, с подозрением поглядывая на доктора.

– Вы не голодны, мисс Мэйтленд?

– Я умираю от голода.

– Тогда почему же вы не едите?

– Сначала я хочу знать, кто вы?

– Я представился.

– Ваше имя мне ни о чем не говорит. Какое вы имеете отношение к Норе, к моему отцу?

Глаза доктора были прозрачны как вода.

– Вы ждали ответа двадцать лет, неужели не можете подождать еще немного?

– Вилли, ты должна поесть, ну иди же сюда, – поддержал доктора Гай.

Голод наконец подтолкнул ее к столу. Никакой посуды в хижине не было, пришлось есть руками, и все время, пока она ела, чувствовала, что швед пристально наблюдает за ней.

– Я вижу, что вы не доверяете мне, – сказал он наконец.

– Я больше никому не доверяю.

Он кивнул и улыбнулся.

– Тогда вы за несколько дней научились тому, чему мне пришлось учиться месяцы.

– Недоверию?

– Сомнению, опасению. – Он посмотрел на танцующие тени на стенах. – Тому, что я называю вползающим беспокойством. Я имею в виду, что вещи находятся не на своих местах, а под поверхностью скрыта какая-то тайна, нечто ужасное.

Свет фонаря мерцал, угасая, дождь не умолкая стучал по крыше, доктор беспокойно посмотрел в дверной проем, через который порывом ветра принесло запах джунглей.

– Я думаю, вы тоже это ощущаете.

– Я могу только сказать, что слишком много совпадений, подарков судьбы. Как если бы кто-то прокладывал для нас путь, а мы только следуем ему.

Андерсен кивнул:

– Все мы следуем по дорогам, проложенным для нас, стараясь выбирать ту, что полегче, и именно тогда, когда удаляемся от нее, наш путь становится опасным. – Он улыбнулся. – Вот сейчас я мог бы сидеть в моем доме, потягивая кофе, отращивая бока на пирогах и печенье. Но я остаюсь здесь.

– И ваша жизнь стала опасной? – полуутвердительно спросила Вилли.

– Моя жизнь сейчас ни при чем. Вы рисковали, придя сюда. Но Нора чувствует, что время выбрано правильно.

– Значит, это было ее решение?

Он кивнул:

– Она считает, что это, возможно, ваш последний шанс для воссоединения.

Вилли застыла, глядя на него.

– Вы сказали – воссоединения?

Доктор Андерсен спокойно встретил ее пристальный взгляд и медленно кивнул.

Вилли хотела что-то сказать, но голос у нее пропал. Ее отец жив?!

И тогда Гай спросил:

– Где он?

– Деревня к северо-западу отсюда.

– Заключенный?

– Нет, нет. Гость, друг.

– Его не держат против желания?

– Нет, с тех пор, как кончилась война. – Андерсен смотрел на Вилли, которая никак не могла выйти из оцепенения. – Вам трудно это принять, мисс Мэйтленд, но есть американцы, которые находят счастье в этой стране.

Она смотрела на доктора в замешательстве.

– Я не понимаю. Все эти годы он был жив… мог приходить домой…

– Многие люди не возвращались.

– Но он мог вернуться!

– Вероятно, у него были свои причины, чтобы не возвращаться.

– Причины?! У него были причины приходить домой! – Ее мучительный крик, казалось, заполнил комнату.

Мгновение все молчали. Наконец Андерсен поднялся.

– Ваш отец сам должен вам все объяснить, – сказал он и направился к двери.

– Тогда почему он не здесь?

– Необходимо принять кое-какие меры. Определить время, место…

– Когда я увижу его?

– Это зависит… – Доктор оглянулся на дверь, медля с ответом.

– От чего?

– От того, хочет ли ваш отец видеть вас.

Спустя некоторое время Андерсен уехал.

Вилли стояла в дверном проеме, глядя в пространство сквозь завесу дождя.

– Почему он может не хотеть видеть меня?! – крикнула она в темноту.

Гай подошел и обнял ее.

– Почему?

– Стоп, Вилли.

Она уткнулась лицом в его грудь и разрыдалась.

– Неужели это так ужасно, быть моим отцом?

– Конечно нет.

– Должно быть, это так, должно быть, я сделала бы его жизнь несчастной.

– Ты была всего лишь ребенком, Вилли! Ты не можешь обвинять себя! Иногда люди меняются. Иногда они нуждаются…

– Почему?! – кричала она.

– Эй, не все люди витают в облаках, некоторые бродят в поисках лучшего или худшего.

Он мягко подталкивал Вилли от двери, и она позволила ему отвести ее к постели под противомоскитной сеткой, ища в его объятии не утоления страсти, но дружеской поддержки. Ее обнимали руки друга. Она чувствовала это, даже когда они занимались любовью. И удивлялась этому ощущению, лежа в его объятиях. Но хотела запомнить его, потому что знала, что потом все изменится. Он тоже оставит ее, эта мысль причиняла ей боль, она не была готова потерять его.