Тесс Герритсен - Надежда умирает последней

Вилли подумала, что было что-то общее между непроглядной этой мутной водой и тем положением, в которое она попала.

«И что теперь? – подумала она устало. – Ведь мне одной не справиться, мне нужна помощь, нужен кто-то, нужен…»

– Я вижу, у кого-то опустились руки?

Она подняла голову и увидела загорелое лицо Барнарда на фоне заката. Мгновенный прилив радости при виде знакомого лица, пусть даже этого, лишь продемонстрировал, насколько беспросветным было отчаяние, в которое она погрузилась. Он одарил ее улыбкой, которая могла бы растопить айсберг.

– Добро пожаловать в Сайгон, столицу разрушенных мечт. Как поживаешь, дружок?

– Ты еще спрашиваешь? – выдохнула она.

– Не-а. Я через это прошел, по себе знаю, что это такое – носишься как угорелый, вымаливаешь, чтобы поставили печать на очередной жалкий клочок бумажки. В этой стране бюрократию усовершенствовали до вида искусства.

– Очень утешает.

– Тебе пива взять?

Она испытующе поглядела на знакомое лицо, стараясь разгадать подоплеку его улыбки и подозревая самое худшее. А он, пользуясь ее растерянностью, крикнул, чтобы принесли два пива, и по-свойски рухнул на стул, направляя в ее сторону поток развязной веселости.

– Я думала, ты раньше среды не появишься в Сайгоне.

– Планы изменились.

– Так взяли и изменились?

– Я легок на подъем, это одно из моих достоинств.

Потом печальным голосом добавил:

– А может быть, и единственное…

Официант принес две заиндевевшие бутылки «Хайнекена», и только после того, как он удалился, Гай заговорил:

– Пришла еще партия останков из Дак-То.

– Без вести пропавшие?

– Это мне и предстоит выяснить. Я знал, что мне понадобится еще несколько дней, чтобы обследовать кости. Да к тому же, – он отхлебнул из бутылки, – мне стало скучно в Бангкоке.

– Ну да, конечно…

– Да нет, точно тебе говорю, захотелось сменить обстановку.

– Ты покинул жемчужину Востока ради горстки трупов?

– Веришь или нет, я ответственно отношусь к своей работе.

Он поставил бутылку на стол.

– Так или иначе, теперь я здесь, а раз так, то мог бы помочь тебе в чем-нибудь, ведь, наверное, нужна какая-то помощь, да?

Что-то подействовало ей на нервы, может, эта твердолобая самоуверенность, эта сияющая самонадеянная улыбочка.

– У меня все в порядке, – сказала она.

– Ах вот как? И когда же ты идешь на первый прием к властям?

– Этим уже занимаются.

– Чем – этим?

– Не знаю, мистер Айнх взял дело в свои руки и…

– Мистер Айнх? Ты имеешь в виду своего гида? – Он зашелся от смеха.

– И что же в этом такого смешного?

– Ты права, – подавил он приступ хохота, – это совсем не смешно, это очень грустно. Хочешь, я сыграю роль пророка и предскажу тебе будущее? В деталях могу тебе рассказать, что будет дальше. Первым делом, с утра он явится к тебе с виноватым лицом.

– Почему же это с виноватым?

– Потому что он скажет тебе, что министерство сегодня закрыто, что как-никак сегодня великий день, выходной, 18 июля.

– А что великого в 18 июля?

– Да это не важно, что-нибудь придумает. А потом спросит тебя, не желаешь ли ты в таком случае осмотреть фабрику лакокрасочных изделий, где можно приобрести немало замечательных сувениров на память.

И тут засмеялась она. Именно так сказал мистер Айнх, слово в слово!

– На другой же день будет придумана еще какая-нибудь причина, объясняющая, почему не работает министерство, которое, к примеру, охвачено свиным гриппом, ну или вдруг их постигла острая нехватка ластиков. Но зато вы можете поехать в Национальный дворец!

Она перестала смеяться.

– Кажется, я понимаю теперь…

– И дело вовсе не в том, что твой поводырь нарочно будет срывать твои планы, нет. Просто он отлично знает, что ему не справиться с бюрократами и все, что ему остается, – это выполнить свои скромные обязанности, а именно быть твоим гидом и строчить невинные отчеты о пребывании в стране туристки-обаяшки. Не жди от него ничего сверх положенного. Поверь, он уже делает больше, чем ему за это платят.

– Но я и сама не ребенок, пойду да пробьюсь куда мне надо.

– Ну да, а куда ты пойдешь-то? Где они, эти места, находятся, куда тебе надо пойти? И волшебного слова, опять же, не знаешь.

– Что-то у тебя, Гай, не страна, а какая-то комната смеха получается.

– Слово смех здесь не подходит.

– А какое же слово тут подходит?

– Бардак.

Он указал туда, где на улице сгрудились в беспорядочную кучу пешеходы и велосипеды: