Флоренс Хёрд - Поместье Вэйдов

Я чувствовала себя торговцем тухлым товаром, который навязывает вопреки воле покупателя ненужную ему вещь. Но мне необходимо было поговорить с ней. Иначе зря я мучилась по такой дороге, что ли?

— Э-э-э… Ну ладно, вы все-таки — член семьи, да?

Она наконец открыла дверь и впустила меня. Сразу в нос ударил кошачий запах. Дом был очень маленький, плохо обставленный, всего с двумя ветхими стульями. На стенах висели матерчатые плакаты: «Добро пожаловать в Сан-Диего», «Привет из Лос-Анджелеса», «В гостях хорошо, а дома лучше». На подоконнике, между цветочными горшками, спали два кота, свернувшиеся клубочком.

— Садитесь, — сказала миссис Блаунт.

Я сняла кота с одного из стульев и воспользовалась приглашением. Няня едва разместилась на диване напротив меня. Она была чудовищно мясистая. Не полноватая, не толстая и даже не тучная, а именно мясистая, вся состоящая сплошь из могучих складок: на подбородке, на боках, на ногах. Похожее на мешок платье не могло придать форму человеческого тела такой уродливой комплекции.

— Вот так, значит, время бежит, — сказала туша. — Младенец вырос и родил нового младенца.

— Он погиб в авиакатастрофе.

— Это плохо. Не успел, наверное, понянчить ребенка.

Кот, сидевший у нее на руках, улучил мгновение и спрыгнул на диван. Тут же толстая рука хозяйки ухватила его за загривок.

— Ах, какой быстрый, — сказала она.

— Муж погиб до рождения дочери.

— Это еще хуже. Такая судьба, наверное, у семьи Вейдов.

— Да, наверное, — напряглась я. — И смерть Лотти тоже была трагической.

Она цокнула языком, но ничего не сказала, гладя заурчавшего кота, и перевела разговор на другое.

— Как зовут вашу дочь?

— Марианна.

— Хорошее имя. Дайте мне подержать ее.

Все хотят подержать, как с цепи сорвались. Я с тревогой передала дочь чужой женщине, к тому же, как мне показалось, не очень опрятной. Марианна не очень испугалась, с интересом разглядывая необъятные телеса новой знакомой.

— Сколько ей?

— Восемь месяцев.

— О-о, какая большая. А я думала, ей девять месяцев. Ты хорошо растешь, правда, бэби? — стала гладить она девочку совершенно так же, как кота. Отвергнутый кот внимательно рассматривал соперницу, хлеща себя хвостом по бокам.

— Как вы умеете ладить с детьми, миссис Блаунт, — польстила я ей. — Может быть, вы согласились бы прервать свое уединение и посидеть немного с моей малышкой? — жалобно спросила я, изо всех сил надеясь, что она не примет предложение.

— Нет, — сказала няня, к моему большому облегчению. — Слишком стара стала. Мне не надо зарабатывать на кусок хлеба, я получаю пособие. Бедный мистер Блаунт после своей смерти не оставил мне ни гроша. Если бы не Вейды, помереть бы мне в старости с голоду.

— Вейды?

— Да. Они назначили мне пенсию.

— Вы, наверное, долго работали в их доме?

— Я была няней Лотти.

Значит, работала два-три года! Всего два-три года. И с тех пор прошло уже двадцать пять лет! Двадцать пять лет платить пенсию за два года работы?! Не плата ли это за молчание?

Марианна во все глазенки смотрела на добрую бабушку, которая старалась вовсю: и качала девочку, и пела ей, и щелкала пальцами, и строила смешные рожицы.

— Нет, все-таки вы умеете обращаться с детьми, — сказала я на этот раз без всякой натуги, потому что это была очевидная правда. Стоило бросить один только взгляд на Марианну, чтобы убедиться в справедливости сказанных слов.

— Я знаю один секрет, — ответила няня, показывая в улыбке рот, в котором недоставало нескольких желтых зубов.

— Скажите, вы вспоминаете Лотти?

— Да, часто. Она была очень мила. Совсем как ваша.

— На кого она была похожа: на мать или на отца?

— На мать. У нее были светлые волосы, бледная кожа, хрупкая фигурка. — Какой-то огонек зажегся в глазах старой няни при этих словах.

— Миссис Вейд немного повредилась в рассудке, но, раньше, наверное, она была очень разумной и достойной женщиной, не так ли?

— Наверное, так. Но на вашем месте я бы не поручала дочь ее заботам.

— Почему? — Я постаралась как можно шире открыть глаза от удивления.

— Потому что… — Она запнулась. — Потому что, поверьте мне на слово.

— Это связано со смертью Лотти? — полезла я напролом.

— Э-э-э… Я не хочу трепать языком. Иначе я лишусь пенсии.

Вот так. Значит, она получает деньги за молчание. Кто же ей посылает? Миссис Вейд? Миссис Кингсли?

— Но, миссис Блаунт, мне совершенно необходимо знать правду. Иначе как мне защитить свое дитя от опасности, если я не представляю себе, что это за опасность?