Ричард Дейч - Ключи от рая

Вдруг Симон резко уселся на с кровати. Его что-то спугнуло. Он посмотрел на своих спящих товарищей — те лежали не шелохнувшись. Соскочив с кровати, Симон схватил с тумбочки пистолет и навел его на дверь. У него в висках гулко стучала кровь. Тишина была оглушительной. Неужели всему виной разыгравшееся воображение? У него начинается мания преследования, которая неизбежно приведет к поражению. Симон понимал, что никогда нельзя ставить под сомнение себя и свои суждения. Он привык действовать в одиночку, однако теперь вынужден иметь дело с двумя напившимися до бесчувствия помощниками.

Но вот Симон снова услышал этот звук — тихое, крадущееся движение. Он напрягся. Подняв пистолет, священник навел его на дверь, на уровне головы. Эту дверь он увешал крестами — кажется, целую вечность назад, — но священные реликвии нисколько не помогут ему сейчас.

Тэл достал оба пистолета. Потребуется сделать всего три выстрела, в этом он был уверен. Особого шума, скорее всего, не будет; пистолеты оснащены глушителями, коридоры пустынны. Меньше чем через минуту он тронется в обратный путь. Успеет на шестичасовой утренний самолет и к вечеру вернется в Штаты. Заказчик согласился, что, если он избавит мир от троих, находящихся за этой дверью, ему можно будет удалиться на покой, получив гонорар, который не потратить и за десять жизней.

Одним молниеносным движением Тэл обрушил ногу на дверной замок. Дверь провалилась внутрь. Тэл прыгнул вперед, сжимая пистолеты.

Прошло уже два дня. А от Майкла до сих пор ни слова. Несмотря на заверения Дженни, Мэри было страшно. Нутром она чувствовала, что с Майклом случилась беда. Если бы он мог, то обязательно позвонил бы.

А она умирает. Теперь все быстрее и быстрее. Злокачественная опухоль распространяется со скоростью лесного пожара. Невыносимая боль мучит ее все чаще, и она — хоть ей и не хотелось признаваться в этом — начинает зависеть от морфия.

Сегодня утром Мэри выписалась из клиники — вопреки советам и даже приказаниям врачей. Она хотела оказаться дома, в окружении своих вещей. И ждать здесь возвращения Майкла. Мэри забрала у миссис Макгинти Ястреба и Си-Джей. Пожилая женщина принесла ей кастрюлю супа и салат с зеленью и ни словом не обмолвилась о ее болезни. Миссис Макгинти уже приходилось присутствовать при страданиях умирающего, и опыт у нее имелся.

Зайдя в кабинет Майкла, Мэри тотчас же обратила внимание на бумаги, которыми был завален письменный стол: газетные вырезки, журналы, фотографии, причем все это имело отношение к какому-то немецкому промышленнику… На столе царил настоящий хаос, что никак не вязалось с врожденным стремлением к порядку, свойственным Майклу. Несомненно, ему пришлось покинуть дом в спешке. Мэри уже давно подозревала, что он решил отступиться от своего слова. Несколько лет назад, столкнувшись с правдой о тайной жизни мужа, Мэри пришла в ярость от того, что ее предал самый близкий человек. И хотя прощение она нашла быстро, путь к доверию выдался долгим. И вот сейчас, когда Мэри увидела все эти бумаги, ее подозрение окрепло. В то же время она не сомневалась в том, что Майкл ее любит и ни за что не предаст. Она была уверена, что, чем бы он ни занимался, его намерения честны.

— Эй, есть кто дома? — послышался из прихожей голос Дженни.

— Уже иду.

Мэри поспешно сгребла бумаги Майкла и запихнула их в нижний ящик стола. Обернувшись к двери, она заметила какой-то предмет, лежащий на стуле. Не зная, что это такое, Мэри подняла его. У нее замерло сердце, когда она прочитала отчеканенную на охранном браслете надпись: «Собственность управления полиции Байрем-Хиллз». Судя по всему, у Майкла гораздо более серьезные неприятности, чем она думала.

— Я принесла тебе кое-что поесть, — сказала Дженни, заходя в кабинет.

Мэри растерялась; она не могла открыть подруге всю правду о Майкле — по крайней мере, пока не могла. Затем у нее мелькнула мысль, что Дженни, возможно, все знает и именно поэтому Поль отправился за Майклом. Но, отмахнувшись от этой мысли, Мэри сунула браслет в карман.

Кухня была одним из самых любимых мест Мэри. Не слишком просторная, ей она подходила в самый раз. Мэри любила отделанные натуральным дубом разделочные столы и полки и блестящий металл мойки. Ей нравилось готовить; она относилась к стряпне как к искусству: подобно живописи или скульптуре, оно оттачивается со временем, требует таланта и терпения. Кроме того, на кухне нельзя обойтись без основ различных наук, и в первую очередь химии — избыток того или недостаток этого может привести к катастрофе. Мэри испытывала ни с чем не сравнимую радость, готовя ужин к возвращению Майкла с работы. И пусть эта старомодная привычка шла вразрез с современными тенденциями женского движения, Мэри было все равно. Ей это доставляло наслаждение.