Лоран Ботти - Билет в ад

— Была небольшая травма головы… Ему сделали энцефалограмму, и выяснилось, что… — Шарли почувствовала, что краснеет, — у него изначальные отклонения в устройстве мозга… связанные с центром памяти, насколько я поняла…

Несколько секунд врач пристально смотрел на Шарли. Она почувствовала, что ее рассказ пробудил в нем живой интерес. Это ее встревожило.

— У вас нет с собой медицинского заключения на этот счет?

— Нет, мы здесь проездом, — произнес Джорди, прежде чем она успела что-либо ответить.

— Оно бы мне очень помогло, — продолжал врач. — То есть, конечно, это не обязательно… но было бы полезно и ускорило нашу работу. По крайней мере, я хотел бы связаться с неврологом, который им занимался… Как его имя? Вероятно, в это время ему еще можно позвонить?

— Мы сами с ним свяжемся, — ответил Джорди. — И отправим вам заключение по факсу. Оставьте, пожалуйста, ваш номер.

Несколько секунд врач переводил подозрительный взгляд с него на Шарли и обратно.

— Хорошо, — наконец сказал он. — У вас есть на чем записать?

Джорди вынул из кармана мобильник, и врач продиктовал номер.

— Но, боюсь, как бы это не затянулось надолго, — продолжал он. — Здесь рядом есть кафе, возможно, вам удобнее будет подождать там. Сегодня нет ни снега, ни тумана, так что вы легко его найде…

— Но я хочу остаться с Давидом! — перебила Шарли. — Мне нужно…

Она почувствовала, как рука Джорди слегка сжала ее руку.

— Шарли, лучше послушай доктора. Мы пойдем в это кафе и спокойно подождем…

Шарли с трудом сдержалась, чтобы разом не выложить доктору все как есть: «Мой сын — результат неудачного медицинского эксперимента, его мать — то есть я — была наркоманкой. У него невероятная память. Иногда он… словно вспоминает будущее. А в последнее время у него начали проявляться и другие способности, о существовании которых… и тем более о развитии я даже не подозревала!..

Ах да, совсем забыла: дело в том, что я убила его отчима, буквально у него на глазах… Кухонным ножом. Как вы думаете, это могло стать причиной шока? Или дело скорее в тех двух типах, которые гнались за нами, собираясь захватить и куда-то увезти? Мы избавились от них всего пару часов назад…»

Она чувствовала, что голос разума слабеет. Еще немного — и она полностью слетит с тормозов… Джорди прав: нужно отсюда уйти. Иначе у нее случится нервный срыв, и тогда…

Она без возражений позволила ему вывести себя из приемной. Затем, пройдя по коридору, они вышли во внутренний дворик больницы. Очертания старинных каменных корпусов казались размытыми из-за полупрозрачного тумана, окутавшего Лавилль-Сен-Жур.

Цок… цок… цок…

Пальцы Вдовы с длинными ярко-красными ногтями выстукивали безумную сарабанду по оцинкованной стойке бара. Она сидела на высоком табурете, с деланой небрежностью скрестив длинные ноги, и ее глаза поблескивали в красноватом сумраке «Эль Паласио» — все портьеры в клубе были задернуты, чтобы создать более интимную обстановку.

Она не испытывала никакого удовольствия от присутствия здесь, но это место сразу пришло ей на ум как самое подходящее для допросов. Что ж, тем хуже: придется потерпеть эту потрепанную роскошь и поддельные украшения…

Мало-помалу кольцо вокруг «мадам Тевеннен» сжималось: буржуазная семья, Бургундия, наркотики, не совсем обычная реабилитационная клиника, курс лечения в которой продолжался неоправданно долго, затем бегство… Не хватало самого главного: истинной личности. Узнав настоящее имя своей жертвы, Клео узнала бы самое главное — как разыскать ее семью.

Но теперь она знала, кто сообщит ей это имя.

Ольга сделала человеку знак приблизиться. Это был уже третий. Устный приказ разошелся даже быстрее, чем если бы Клео отправила по электронной почте рассылку типа «Живо-тащи-сюда-свою-задницу» всем подчиненным: ей нужен был какой-нибудь наркоман, проходивший курс лечения в Бургундии примерно лет десять назад; она всего лишь собиралась задать ему несколько вопросов; наградой должна была стать щедрая доза наркотика. Надо ли говорить, что в кандидатах недостатка не оказалось. Ольга, выполняя обязанности секретарши, представляла их хозяйке по очереди. Все это напоминало какую-то пародию на шоу «Стань звездой», и в другое время Клео от души позабавилась бы, но сейчас, когда речь шла о тридцати четырех миллионах евро, она сидела как на иголках и думала лишь о том, чтобы не обнаружить своего нетерпения перед посторонними.