Рут Ренделл - Бестия

— Скажите ваш адрес.

В ответ дрожащий голос начал говорить номер телефона.

— Назовите адрес.

— Тэнкред-хаус, Черитон. Помогите, помогите мне!.. Приезжайте немедленно!..

Леса в этой местности занимают довольно большую территорию, около 155 квадратных километров. В основном это хвойные деревья — искусственные посадки сосны и лиственницы, норвежских раскидистых елей и довольно редких, возвышающихся, словно башни, пихт. Но южнее этого выращенного руками человека зеленого массива сохранился островок древнего девственного Черитонского леса, одного из семи лесов, существующих в графстве Суссекс еще со времен средневековья. Все они когда-то были единым огромным лесом, занимавшим около девяти тысяч квадратных километров, который, по свидетельству англосаксонских летописей, простирался от Кента до Хэмпшира. Водились здесь и олени, и дикие кабаны.

Сегодня небольшая часть этих старых лесов, в которых росли дубы, ясени, каштаны, березы и кустарники, обрамляет и ограничивает южные склоны частного владения. На тех же участках, которые до начала тридцатых годов были скорее лесопарком, где на зеленых лужайках красовались пихты, кедры и даже гигантские секвойи, новыми владельцами были сделаны дополнительные лесные посадки. Дороги к дому — а одна из них буквально узкий проселок, — причудливо извиваясь, ведут через лес, мимо неожиданно крутых холмистых склонов, через заросли рододендрона и свежих насаждений; то тут, то там их скрывают ветви древних раскидистых гигантов.

Временами за деревьями пробежит олень, рыжей молнией в ветвях мелькнет белка. Тетерева здесь редкие гости, зато для певчих птиц лес — просто раздолье, белые же луни прилетают только на зиму. В конце весны распускаются рододендроны, и тогда аллеи словно превращаются в воздушно-розовые пути среди нежно-зеленой дымки молодых раскрывающихся листьев, и лес наполняется соловьиными трелями. В марте, хотя лес еще голый и темный, в нем уже ощущается пробуждение жизни, и кажется, что от земли исходит свечение, излучаемое имбирно-золотистыми буковыми стволами. Их кора как бы испускает серебристый свет. Но по ночам в лесу темно и тихо, он хранит спокойствие, которое не может нарушить ничто.

Забора вокруг владения нет, но в обозначающей его границы живой изгороди есть ворота и калитки из красного кедра, сквозь которые за редким исключением можно пройти лишь пешком. Главные ворота отделяют лес от дороги, ведущей на север от шоссе В-2428 и соединяющей Кингсмаркхэм с Кэмбери-Эшез. Там висит указатель — небольшая деревянная табличка с надписью «Тэнкред-хаус, частное владение. Просьба закрывать ворота». Столб с указателем стоит тут же, слева от ворот, и их просят закрывать, хотя, чтобы открыть, не требуется ни ключа, ни кода.

В тот вечер, во вторник 11 марта, в 20 часов 51 минуту ворота были закрыты. Детектив сержант Вайн, хоть и был старшим среди сопровождавших его офицеров, вышел из первой машины и открыл ворота. Пропустив все три машины, включая «скорую помощь», Вайн закрыл ворота. Дороги не позволяли развить большую скорость, но, оказавшись на территории частного владения, Пембертон устремился вперед, насколько это было возможно.

Позже, когда им пришлось ездить по этой дороге каждый день, они узнали, что она и считалась главным подъездным путем к дому.

Солнце зашло два часа назад, и кругом стояла тьма, последний фонарный столб остался в ста метрах на шоссе, перед воротами, откуда они свернули на дорогу. Теперь путь им освещали только фары машин, пронзающие окутавшую лес белесовато-зеленую туманную дымку. Если из-за деревьев за ними и следили чьи-то глаза, то в свете фар их все равно не было видно. Они ехали сквозь колоннаду серых, словно обернутых туманом стволов, между которыми зияла чернота.

Все молчали. Последним, кто произнес какие-то слова, был Бэрри Вайн, когда выходил из машины, чтобы открыть ворота. Детектив инспектор Берден также ехал молча. Он размышлял над тем, что может ожидать их в Тэнкред-хаусе, и тут же одергивал себя, поскольку любые предположения в данном случае оказались бы бесполезны. Пембертону сказать было нечего, к тому же и положение не позволяло первым начать разговор.

В следовавшем позади микроавтобусе находились водитель Гэрри Хинд, полицейский офицер Арчболд, делающий описание места преступления, фотограф Милсом и женщина-офицер, детектив констебль Карен Мэлахайд. В замыкавшей кортеж «скорой помощи» ехали двое медиков, мужчина и женщина. При выезде из полицейского участка было решено не включать ни мигалку, ни сирену, так что двигались они неслышно, если не считать шума моторов. Дорога вилась между выстроившимися вдоль нее деревьями, мимо холмов, уходивших круто вверх, затем пересекала песчаное плато. Почему дорога была такой извилистой, оставалось загадкой, склон холма рядом был пологим, поросшим редкими огромными и почти невидимыми в темноте деревьями. Прихоть планировщика, подумал Берден. Он пытался вспомнить, бывал ли раньше в этих лесах, но понял, что слишком плохо знает местность. Конечно, он знал, кому они принадлежат сейчас, все в Кингсмаркхэме знают. Интересно, получил ли Уэксфорд его сообщение, вполне возможно, что он уже мчался вслед за ними, отставая всего километра на четыре.