Марк Альперт - Последняя теория Эйнштейна

Люсиль напомнила себе, что этим делом она больше не занимается. И вообще уже написала заявление об отставке.

Да, но еще не подала его.

Саймон вел головной грузовик колонны, мчащейся к восточным воротам лаборатории. Было пять утра, только начало светать, и почти все дома вдоль Батавия-роуд еще стояли темные. Мимо дорожек и лужаек бежала трусцой одинокая женщина в красных шортах и белой футболке. Саймон на миг уставился на нее, любуясь пышной гривой рыжих волос. Потом потер пальцами переносицу и зевнул — он все еще был слегка осовелый от вчерашней выпивки. Чтобы проснуться, он сунул руку под ветровку и взялся за ствол «узи». Настал день расплаты, скоро все кончится.

Сразу за перекрестком Континентал-драйв грузовик проехал железнодорожный переезд, и по обе стороны дороги открылся пейзаж. Дома и лужайки пригородов сменились широкими зелеными полями, простором девственной иллинойской прерии. Сейчас они ехали по федеральной земле, по восточному краю территории лабораторного комплекса. Впереди возникла проходная, и сидела в ней невероятно толстая женщина в синей форме. Саймон помотал головой. Просто невозможно поверить, что для охраны наняли такую ожиревшую бабу. Явно никто в этом заведении не ждет беды.

Саймон остановил машину, и женщина выгрузилась из проходной. Улыбнувшись, Саймон протянул ей документы, подготовленные Гуптой: толстый ворох поддельных накладных и требований.

— Вот и мы, лапонька, — сказал он, пытаясь говорить в манере американского дальнобойщика. — Сегодня с утра пораньше.

Женщина на его улыбку не ответила, а тщательно проверила бумаги, сверяя их со списком у себя в папке.

— Это не по графику, — сказала она.

— Нет, но все подписи тут есть.

Она продолжала изучать бумаги. То ли действительно медленно читает, то ли изгаляется, заставляя себя ждать. Наконец массивная голова поднялась:

— Хорошо. Теперь выходите из машины и откройте задние двери. И тем водителям, что сзади, скажите то же самое.

— Я ж сказал, все согласовано, — нахмурился Саймон. — Вы что, печатей в документах не видели?

— Видела, но мне полагается инспектировать все, что сюда ввозят. Так что глушите мотор…

Он перебил ее двумя пулями в лоб. Потом обошел грузовик, три раза постучал в заднюю дверь.

— Профессор, откройте! — крикнул он. — У нас груз добавился.

Один из аспирантов откатил дверь и помог выйти Гупте. Профессор, увидев лежащую охранницу, очень встревожился.

— Что произошло? Разве я вам не велел избегать дальнейших жертв?

Саймон, не обращая на него внимания, повернулся к аспирантам:

— Ну-ка побыстрее, тело в кузов!

Через полминуты труп сунули в кузов и стерли кровь с асфальта. Любой прохожий просто решит, что женщина бросила пост. Саймон вернулся на место водителя, Гупта сел рядом с ним в кабину, строго глядя на Саймона:

— Пожалуйста, без дальнейших жертв, — велел он. — Я с некоторыми здешними физиками работал еще в восьмидесятые, когда строили Теватрон.

Саймон включил передачу. Разговаривать он был не в настроении, а потому промолчал. Колонна двинулась дальше.

— На самом деле это я предложил название для коллайдера, — продолжал Гупта. — «Тэва» — сокращение от «тераэлектрон-вольт». Это максимальная энергия, которой могут достигать протоны в этом ускорителе, и тогда они движутся со скоростью в 99,9999 процента от световой. — Профессор описал в воздухе круг кулаком и ударил по другому кулаку, имитируя столкновение частиц. Он так накрутил себя, что не мог даже держать руки неподвижно. — Конечно, Большой адронный коллайдер в Швейцарии теперь выдает энергии повыше. Но Теватрон идеально собирает протоны в тугой пучок, вот почему он годится для наших целей.

Саймон скрипнул зубами — его уже достал этот поток нервозной болтовни.

— Все это мне не интересно, — перебил он ворчливо. — Вы мне скажите, что там в аппаратной. Сколько там будет человек?

— Да не бойтесь, там будет только сокращенная смена — пять, максимум шесть операторов. — Гупта небрежно махнул рукой. — Все из-за этих урезаний бюджета — правительство больше не хочет оплачивать физику. Национальные лаборатории нуждаются в частных пожертвованиях, чтобы ускорители хотя бы могли работать. — Старик снова покачал головой. — В прошлом году мой институт робототехники пожертвовал лаборатории Ферми двадцать пять миллионов долларов. Понимаете, мне нужно было знать, что Теватрон не будет законсервирован — чувствовал я, что он пригодится.