Ли Чайлд - Триллер

Однако, по мнению Джона Адамса, из всех этих сановных аристократов, сторонников роялизма и нуворишей, которых привечал доктор в своем пристанище в Пасси, самой опасной была мадам Гельвециус. И на подобные подозрения имелась очень веская причина.

Ее покойный муженек, месье Гельвециус, сделал состояние на королевской синекуре. Он был одним из тех самых «генеральных откупщиков», группы лиц, которым королевским указом были дарованы исключительные права — как бы сказали в Америке, монополии — на все торговые операции с товарами, производимыми во Франции или импортируемыми ею. Эти же люди и по сей день управляли торговлей, которую вела Америка с Францией и ее владениями.

Что же касается его жены, она даже основала тайное общество, призванное помогать всем ядовитым гадинам, вьющимся вокруг нее, удерживать контроль в своих руках. Члены этого клуба еще имели наглость называть себя либералами. Масонами! Да ведь половина его основателей произошла из самых знатных родов Франции!

Похлопывая по бокам разгоряченного мерина, Адамс повернул в сторону Пасси — на утро у него была назначена встреча — и мимолетно улыбнулся при мысли о том, как его жена, между прочим дочь проповедника, познакомится с этой Гельвециус.

А произойти встреча может уже сегодня. Сегодня ведь вторник?

Пасси, Франция

10 часов утра

Бенджамин Франклин снял с доски коня, поставил рядом с ладьей противника и, чтобы привлечь внимание к своим словам, постучал пальцем по столу.

— Мой друг, если вы возьмете этого коня ладьей, вам будет мат в три хода, — объявил он Томасу Джефферсону, который с немым удивлением взирал на доску. — А если вы не станете его брать, — Франклин криво улыбнулся, — тогда, боюсь, вам все равно мат. Но только в пять ходов.

— Дорогой мой Джефферсон, — подал голос Джон Адамс от окна, из которого открывался прекрасный вид на обширные, тщательно ухоженные сады Ле-Валентинуа, — вы сдаете уже третью партию подряд. Если ваше мастерство ведения переговоров — а за этим, собственно, Конгресс и направил нас во Францию — не превосходит вашего умения играть в шахматы, тогда мы можем смело паковать чемоданы и возвращаться домой.

— Ерунда, — возразил Франклин, расставляя шахматы на доске. — Просто Джефферсон не может похвастаться такой же практикой, как я. Когда я играю в шахматы, меня невозможно отвлечь. Да что там, однажды я весь вечер провел за доской, в то время как моя тогдашняя возлюбленная, мадам Брильон, в костюме Евы отмокала в ванне!

Франклин громко рассмеялся, а Джефферсон обеими руками потер свою густую ненапудренную шевелюру.

— Боюсь, для одного утра это слишком большое умственное напряжение, а результат, увы, плачевный, — промолвил он и прибавил извиняющимся тоном: — Кажется, у меня снова начинается мигрень.

— Кора ивы, — посоветовал Франклин. — В ней содержится особенный ингредиент, снимающий головную боль. Я никогда не беспокою слуг в такую рань, но ради вас, мой друг, я сейчас позвоню и попрошу найти Бэнкрофта, секретаря нашего посольства; вам уже давно пора с ним познакомиться. Он и принесет ивовый отвар. Этот малый — настоящий дока в медицине. Он работал на плантации в Гвиане и получил патенты на всевозможные красители для тканей, добываемые из коры деревьев и различных тропических растений. Несколько лет назад я поспособствовал его избранию в Лондонское королевское общество, [128] Лондонское королевское общество по развитию знаний о природе — ведущее научное общество Великобритании, создано в 1660 году и утверждено Королевской хартией в 1662 году. и с тех пор он является нашим тайным агентом в Британии.

— Но откуда вы знаете, что этому человеку можно доверять? — поинтересовался Адамс. — Кое-кто считает, что Эдвард Бэнкрофт просто спекулирует на войне и действует исключительно ради собственной наживы. Если он берет деньги от нас, он с равным успехом может брать их и от англичан с французами. Надо ли посвящать его в информацию, которая приходит нам из Конгресса? А позволять вести записи на наших тайных совещаниях?

— Дорогой мой Адамс! — Франклин потянул шнур звонка, недоуменно пожимая плечами, словно не понимал причины такого беспокойства. — Во Франции все в той или иной степени шпионы. Здесь, знаете ли, мало что изменилось со времени вашего последнего посещения, и вы убедитесь в этом. Но во-первых, сейчас не ведется никакой войны, на которой можно спекулировать, будь то в финансовом плане или в философском. Мы приглядываем за британцами только с одной целью: убедиться, что они не затевают новых военных действий. А во-вторых, здесь, в Ле-Валентинуа, наша жизнь столь открыта и невинна, что просто не за чем шпионить.