Ли Чайлд - Триллер

К тому времени он оставил ремесло гримера и занимался изготовлением декораций для спектаклей. Ему уже недостаточно было просто преображать лица — от этого веяло смертной скукой. Хотелось воссоздавать реальность в более крупных масштабах, давать волю воображению на бо́льших холстах, нежели человеческие лица. Его работы высоко ценились. В них он передавал не только общий замысел драматурга, но и ухитрялся подчеркивать особенности характеров основных действующих лиц. Он тщательно представлял себе каждого персонажа, находил у него наиболее значимую черточку и вкладывал ее в свои работы.

Еще через год, в июне, они поженились. Это было прекрасно, или, точнее, Лили была прекрасна в блестящем сатиновом платье с невесомыми рукавами из тюля. Однако не обошлось и без ложки дегтя. Во время свадебной гулянки он вышел облегчиться и, вернувшись, увидел Лили со своим кузеном Уиллом, они мило беседовали. Что разозлило его больше всего — Уилл держал его новоиспеченную супругу за обнаженное предплечье. Белый тюль рукава был поднят, словно занавес будуара, открывая то, чего не следовало касаться никому чужому. Это было немыслимо.

Потребовались усилия четырех человек, чтобы оттащить его от кузена, лицо которого к тому моменту превратилось в кровавую кашу. Он медленно покидал поле боя, испытывая дикий восторг при виде противника, который не мог самостоятельно держаться на ногах.

До начала драки оркестр исполнял «We Are Family». Теперь он снова заиграл; на первых нескольких тактах у музыкантов дрожали руки.

Брандт стоял, широко расставив ноги, перед натужно гудящим кондиционером, в который — он готов был биться об заклад — вот уже много лет не заливали фреон. Ну хоть воздух гоняет, пусть и горячий. Как он ни пытался отгородиться от внешнего мира, в комнату сквозь пластины жалюзи все равно проникали холодные неоновые огни. Посреди бетонного внутреннего двора имелся бассейн, по крайней мере, ему так показалось. Когда он только приехал сюда несколько дней — или же недель? — назад, он вроде бы проходил мимо овального сине-черного водоема. Можно спуститься вниз, с разбегу кинуться в бассейн и смыть с себя пот. Но не исключено, что вода окажется такой же противно-теплой, как в кране, и он только еще больше вспотеет от беготни туда-сюда. В любом случае, он знает, что не решится на это. Он спрятался, спрятался в последнем своем убежище и ни за что не покинет его по собственной воле.

Кристофер появился на свет через шесть месяцев после свадьбы. Но это были не преждевременные роды. Нет, он родился точно в срок. Очаровательный мальчуган, в отличие от многих новорожденных не похожий на куклу или гнома. Светлые волосы и розовые, как спелое яблоко, щечки достались ему от матери; крепким же телосложением он был обязан отцу и со временем обещал превратиться в улучшенную и более красивую копию человека, который его породил.

По крайней мере, свою роль в рождении сына он всегда представлял именно так: Лили послужила лишь вместилищем для его семени и ее гены никак не повлияли на физическую или эмоциональную природу Кристофера. Господи, он очень надеялся, что это правда!

И тем не менее… Он вспомнил тот день, когда Кристофер нашел одну из ранних его работ: кусок цветного картона формата А4 с вкраплениями дерева и металла. Декорация к последнему акту пьесы Артура Миллера «Смерть коммивояжера». Кристоферу тогда было — так-так, прикинем — десять или одиннадцать. В отцовском кабинете он стащил с полки текст — потертые листы с загнутыми уголками — и пригласил родителей на представление. Он играл роль Биффа [81] Бифф Ломан — действующее лицо пьесы Артура Миллера «Смерть коммивояжера». и смотрелся в ней весьма неплохо. Лили его всячески поддерживала, и некоторое время он брал уроки актерского мастерства, как когда-то и его мать. Но уже тогда мальчик проявил стремление к самостоятельности. Связанная с театром суматоха, необходимость постоянно находиться на публике оказались для него слишком серьезным испытанием. Он увлекся компьютерами; его привлекали их точность и логика. Первым по-настоящему серьезным проектом Кристофера стала разработка программы, которая позволила его отцу создавать декорации, о каких прежде тот и мечтать не мог — настолько они были сложные, настолько искусно имитировали действительность.

Неудивительно, что этот проект — триумф Кристофера как художника, хотя и не имевший большого коммерческого успеха, — привел к сближению сына с отцом. Это же послужило причиной того, что сын в большей степени доверял ему, своему отцу, а не сверстникам.