Джеймс Гриппандо - Вне подозрений

Радости все это не прибавляло, но Джеку как-то удалось смириться с мыслью, что теперь Синди будет ненавидеть его до конца своих дней. Процесс над ее матерью вызвал огромный интерес. Она признала себя виновной в убийстве второй степени, но прокурор своего добился. Ее признали виновной в убийстве первой степени, правда, со смягчающими обстоятельствами, что позволило ей избежать смертной казни. Ну и проблема с Джесси по-прежнему оставалась неразрешенной. Синди отказывалась верить, что у мужа не было романа с этой женщиной. Впрочем, теперь это было не важно.

Джек давно перестал винить во всем только себя.

Он ждал Синди, сидя за столиком под большим зонтом с надписью «Чинзано». День выдался жаркий и душный — типичный для конца лета во Флориде. В этом кафе они ни разу не бывали вдвоем, и Джек подозревал, что именно по этой причине Синди назначила встречу здесь. Ни воспоминаний, ни призраков прошлого.

— Привет, Джек! — сказала она, подходя к столу.

— Привет. — Джек поднялся и отодвинул для нее стул.

Она села напротив. Обошлось без поцелуев и объятий.

— Спасибо, что пришел, — сказала Синди.

— Да не за что. Как поживаешь?

— Прекрасно. А ты?

— У меня тоже все хорошо.

Подошел официант. Синди заказала воду с газом. Джек — еще одну порцию виски.

— Немного рановато для выпивки, тебе не кажется? — заметила она.

— Как сказать. Получив твое послание, я не спал всю ночь, так что не очень ориентируюсь во времени.

— Жаль.

— И мне. И всего остального тоже жаль.

Она отвернулась и смотрела куда-то в сторону. По тротуару рысцой промчалась группка вспотевших бегунов. Из проезжающего по Оушн-драйв автомобиля доносились ритмы какой-то латиноамериканской мелодии, усиленные динамиками.

— Не нашел своего сына?

Джек едва не подавился виски. Он предполагал, что она затронет этот вопрос, но не ожидал, что вот так, сразу.

— Э-э… Нет.

— А ты искал?

— Нет, не искал. Нет причин.

— А как же деньги? Джесси оставила сыну целых полтора миллиона.

— Если честно, я не слишком заинтересован в передаче ворованных денег ребенку, который, возможно, вполне счастлив с приемными родителями. И не желает знать ни обо мне, ни о своей биологической матери.

— Но что же тогда с ними делать? Отдать обратно русской мафии?

— Если бы это зависело от меня, я передал бы их родственникам тех людей, кого Юрий со своей бандой физически уничтожили, чтобы завладеть деньгами по страховке.

— Да, наверное, это было бы справедливо.

— Со временем так и будет. Но в настоящий момент вдова доктора Марша пытается доказать, что половина этих денег по праву принадлежит ей. Подала в суд на Клару Пирс за мошенничество и некомпетентное ведение дел покойной Джесси. Знаешь, мне доставит огромное удовольствие понаблюдать за тем, как эти дамочки будут рвать друг друга в клочья в зале суда.

— Да, зрелище ожидается забавное!

— Еще бы!

Синди выдавила в бокал ломтик лимона. С моря подул бриз, сорвал со стола салфетку. Оба они одновременно потянулись за ней. Руки соприкоснулись, взгляды встретились.

— Я кое-что хочу сказать тебе, Джек.

Он перехватил салфетку, убрал руку.

— Говори.

— В тот день, когда в доме была эта стрельба. Я тогда много тебе наговорила…

— Не надо. Не стоит объяснять.

— Нет, я должна. Я наговорила кучу злых и обидных вещей. И теперь хочу, чтобы ты знал: я всегда любила тебя. Точнее сказать… хотела любить. А то, что я тогда наговорила… частично…

— Синди, прошу тебя!

— Нет, все, что я только что сказала, правда.

Джек чувствовал себя опустошенным.

— Знаю.

— Знаешь?

— Да. На протяжении нескольких лет твоя мать не скрывала ненависти ко мне. И я всегда удивлялся, почему Эвелин не может забыть мне всего того, что случилось с Эстебаном, когда ее дочь простила? Но теперь я знаю. Ты так и не простила меня по-настоящему.

— Я старалась. Я хотела. Я так много об этом думала!

— Я тоже много думал об этом. И очень любил тебя…

— Потом ты перестал любить меня.

— Нет. Дело в другом — не любовь нас соединяла. Мне стало казаться, ты остаешься моей женой просто потому, что боишься быть одна. Или, что еще хуже, боишься провести всю остальную жизнь с матерью.

— Но почему же ты тогда не ушел?

Джек молча пожал плечами. Порой он и сам задавал себе тот же вопрос.

Она ответила за него:

— Ты оставался лишь по одной причине. Чувствовал свою вину за то, что произошло с Эстебаном.

Джек опустил глаза, но спорить не стал: