Макс Роуд: Приёмы Холлистока

- Научите меня говорить по - немецки, босс, я же вообще ничего не понимаю! Мы сегодня полдня ездили, а я себя как дурак чувствовал. Все вокруг что-то каркают, а я только улыбаться должен.

- Не можешь до вечера потерпеть? - Генрих прищурившись посмотрел на него.

- Так хоть телевизор посмотреть!

- Ладно, - Холлисток отставил бокал, и сделал знак следовать за собой.

Они прошли в большую спальню, где Масси открыл большой чемодан, и вытащил оттуда одну из книг Холлистока. Он четко знал, какая из трех книг нужна, и что делать дальше, а потому дальнейшие указания не требовались. Пока он этим занимался, Генрих опустил жалюзи и задвинул шторы.

- У меня это будет тридцать четвертый язык, который я знаю, - сказал Масси, становясь на одно колено.

- Да, странно, что среди них нет немецкого. - Холлисток зажег две свечи, и достав кинжал, положил его на стол.

Полистав книгу, он быстро нашел нужную страницу, и водя кончиком лезвия по строчкам, начал читать. Масси повторял все слова, которые, переходя с единого языка, доступного всем, кто соотносился с потусторонним миром, постепенно обретали черты языка Шиллера и Гете. По прошествии десяти минут он уже в совершенстве овладел немецким. Холлисток загасил свечи, и когда они остались в почти полной темноте, протянул Масси кинжал. Тот легонько провел лезвием по запястью, и когда показалась кровь, приложил клинок к ране. Кинжал начал набирать цвет, явственно окрашиваясь золотом, но почти сразу потускнел.

- Авес! - тихо сказал Масси.

- Авес! - Генрих снова взял свое оружие и приложил его к губам.

- Ну, вот и все, - Холлисток принялся упаковывать назад свои ритуальные инструменты, - будешь говорить теперь, как настоящий бюргер из Саксонии, который в жизни не ездил дальше сельского рынка, и не успел набраться иностранных слов.

- Пойду телевизор включу, - Масси посмотрел себе на руку, на которой, впрочем, уже не осталось и следа от пореза, - спасибо!

- Иди! - Холлисток махнул рукой, а сам расстелил плед, лежащий у изголовья, и лег поверх него на кровать.

Глава вторая.

Следующий час Генрих просто лежал, закинув руки за голову. Решение лететь в Кельн возникло у него в тот момент, когда он вдруг понял, что устал. Бесконечная гонка последних лет, когда в мире, вследствие беспримерного развития средств массовой информации, активизировались самые разные силы, бывшие до этого в тени, заставляла его использовать свои силы по максимуму. Псевдо-герои, представлявшие собой самые радикальные группы и секты, вынуждали высшую власть, управляющую миром, постоянно ограничивать их популяцию. Но они все равно множились, завлекая в свои сети все новых и новых членов. Прошли те времена, когда какой-то клан или организация оставались исключительно местечковыми, легко попадая под взгляды полиции. Теперь все больше и больше появлялось организаций, раскидывающих на весь мир свои сети, в которые всегда легко попадались простые люди, так легко внушаемые и управляемые более сильными своими сородичами. Холлисток и другие, действующие, в определенном смысле, как полиция высших, постоянно перемещались по миру, регулируя и улаживая постоянно возникающие то тут, то там, опасные ситуации. Масси, его верный помощник, постоянно следовал за ним, и их отношения давно стали почти дружескими, не переходя, впрочем, через некоторую грань. У Холлистока было много помощников, но отношения с Масси Грином, длившиеся уже более 100 лет, были наиболее теплыми и простыми. Был еще один - норвежец, Оле Карсен, о котором он наиболее часто вспоминал, но тот умер еще в 1729 году, в возрасте 436 лет, прожив весь свой длинный вампирский век. Масси был еще сравнительно молод, и по своим качествам полностью соответствовал сверхжестким требованиям, предъявляемым Холлистоком к своим помощникам. Он подбирал людей простых, неглупых, знающих цену жизни и смерти, что было особенно важно в контексте дел, непосредственно ими исполняемых. Холлисток ценил преданность, но в то же время не ущемлял своих помощников ни в чем, когда это не касалось работы. Он позволял им отдыхать и расслабляться, как они того пожелают, но никогда не позволял этого себе. Раньше, более полутора тысяч лет назад, Генрих еще мог устраивать такие гулянки, что уравновешивать сына приходилось его отцу, Вельтону, для чего иногда ему приходилось даже принимать физическую оболочку, что очень нелегко для демона. Генрих попросту не откликался на посылы, идущие к нему из других миров, предпочитая кутить и развлекаться на Земле. Вельтон забирал его, впрочем, не особо ругая, и отправлял на дальние рубежи потустороннего мира, откуда Генрих, или, на вселенском языке, Армор, не мог выбраться самостоятельно. Через некоторое время он забирал его, не без удовольствия наблюдая, насколько меняется его сын после таких ссылок. Иногда Армор жаловался матери, Габриэле, которая, когда-то будучи земной жительницей, как никто другой могла понять его. Однако, и она хотела видеть сына сильным и всевластным, а потому ничего не говорила, и только гладила по голове, прекрасно понимая, что ее мальчик проходит нелегкий период взросления, и скоро он в полной мере оправдал чаяния родителей и учителей. А надо сказать, что учителями у него были лучшие представители трех главных внеземных миров, и их труды не пропали зря. Армор справлялся с самыми сложными делами, часто непосильными для других. Он мог найти нужного Высшим человека в любой точке Земли или тонкого мира, причем делал это с особым изяществом, чем снискал себе уважение среди Сильных, и некоторое боязливое подобострастие среди равных себе. Он выбрал себе земное имя Генрих, которое настолько прочно закрепилось за ним, что только мать, отец, и Высшие продолжали звать его Армором. В 1492 году он взял себе фамилию Холлисток, которую до этого носил один английский аристократ, благополучно уничтоженный Генрихом из-за непомерных притязаний, появившихся после им овладения магией. С тех пор он и носил это имя, которое в некоторых кругах внеземных миров стало синонимом утонченной справедливой жестокости, свойственной его обладателю. Генрих безукоризненно выполнял возложенные на него поручения, никогда не отходя от собственного стиля. Он не ведал усталости, и даже желание отдохнуть, возникшее у него сейчас, сформировалось исключительно из за потребности сменить обстановку, и никак не было связано с физическими потребностями организма.