С. Линни - В погоне за Эдемом

– Да, мэм, тут я с вами полностью согласен, – ответил Родригес, закрывая за ней дверь.

8 апреля 2003 года, 12.48

Станция очистки воды Биваге

В 10 километрах к югу от Багдада

Центральный Ирак

– Господи, великий комтур Шредер! – воскликнул Жан, вскакивая на ноги.

Он испытал потрясение, увидев, как в импровизированный зал совещаний вошел человек в черной одежде федайинов. Однако идентификация данной персоны не вызывала никаких вопросов. Сен-Жермен знал лицо этого человека по фотографии вот уже почти шестнадцать лет. Герик Шредер осторожно прикрыл за собой дверь.

– Предметы у вас? – спросил великий комтур Жана.

Тот весь последний час мысленно прокручивал различные варианты этого момента. Наконец время пришло.

Он встал, поднял холщовую сумку, поклонился, протянул ее стоявшему перед ним человеку и сказал:

– С чувством величайшего смирения я, Адриан Монтрит, передаю этот дар на пользу блистательному делу.

Великий комтур принял сумку, поставил ее на импровизированный стол и достал два мешочка из коричневого бархата. Затем Шредер тщательно расстелил холстину. Содержимое каждого мешочка чувствовалось по его форме.

Выбрав сначала более плоский мешочек, великий комтур вынул из него ножны. Оба шумно втянули воздух, не в силах поверить своим глазам. Тонкая работа древнего мастера не имела себе равных. Верхнюю часть ножен украшали четыре золотых квадрата, каждый со звездой неповторимой формы. Далее следовала разделительная полоса, также украшенная затейливой филигранью, ниже – еще три квадрата, размеры которых уменьшались вместе с шириной ножен.

Адриан начисто забыл все свои страхи. Это мгновение передачи священных реликвий великому комтуру Шредеру перенесло его далеко от убогого темного сарая к югу от Багдада. Он больше не слышал постоянного рева вертолетов над головой и не чувствовал в воздухе запаха плесени. На всей планете не было никого, кто мог бы разделить с ними это мгновение. Абсолютно!..

Монтрит смутно заметил, что великий комтур Шредер зашел ему за спину.

– Спасибо вам, – сказал он, и это были последние слова, услышанные Адрианом.

Его шея сломалась с тихим хрустом. Обмякшее тело с глухим стуком рухнуло на землю.

Перешагнув через труп, Герик взял второй мешочек, сунул в него руку и стиснул рукоятку. От одного только прикосновения к ладони маленьких позолоченных шариков размером с горошину у него по щеке прокатилась слеза. Одно плавное движение – и его взору полностью открылся Меч Жизни. Даже в сумраке Шредер разглядел сверкающую синеву рукоятки, отделанной лазуритом. Он почувствовал тяжесть длинного позолоченного лезвия и провел большим пальцем по прямому углублению, проходящему посредине. У него в ушах прозвучали предсмертные крики людей, расставшихся с жизнью от этого меча. Рука ощутила вибрацию торжества победы всех тех, кто поражал им врагов.

Теперь этот меч принадлежит ему, Герику Шредеру.

– Мы вернулись! – прошипел он сквозь стиснутые зубы. – Мы вернулись домой!

8 апреля 2003 года, 13.34

Штаб-квартира Сатиса

В 16 километрах к западу от Багдада

Центральный Ирак

Для Энди Бленхейма самую большую тайну во дворце представляла личность того человека, который занимал дальний конец нижнего подземного этажа. Кто он, пленник или почетный гость? Почему все обращались к нему только по имени?

Сколько Энди ни ломал голову, но так и не смог представить себе, какое значение имел этот человек, если только он каким-то образом не был тем самым, единственным. Быть может, по праву рождения.

Так Бленхейм и предпочитал о нем думать. Поэтому он разговаривал с таинственным обитателем дворца с величайшим почтением и любезностью. Как знать, быть может, рядом с ним находился кто-то великий.

Вот и теперь Энди постучал, перед тем как вставить ключ в замок и повернуть его. Когда он открыл дверь, свет уже горел. Роскошная обстановка – ярко-алый диван, позолоченные кресла! – почему-то казалась безжизненной и неуютной.

– Должно быть, вы проголодались, – сказал Бленхейм.

Мальчик, сидевший на полу за диваном, обернулся. Энди поставил поднос на деревянный обеденный стол в стиле Людовика XIV. Для Энди было мучением кормить мальчика теми блюдами, которые тому нравились. Бленхейм перепробовал макароны с сыром, гамбургеры и даже универсальную французскую выпечку. Сейчас кухни как таковой больше не было. Приходилось довольствоваться холодильником и микроволновой печью. Но Бленхейму наконец удалось достать хлеб и полбанки арахисового масла.