Дэвид Осборн - Открытый сезон

— Привыкнешь.

— Но я не хочу замуж. Я хочу остаться здесь и окончить колледж.

Не заплачь, ради бога, только не давай ей этого удовольствия.

— Окончить колледж? Да неужели? После всего, что ты сделала с отцом и со мной? — На мгновенье — тишина. — А как с платой за обучение? Средства на жизнь? Ах, да, я и забыла. Ты ведь теперь и сама можешь зарабатывать на жизнь, не так ли?

На этот раз улыбка была бархатной. Порядочные женщины, принимающие деньги от мужчин, за которых они вышли замуж, могут себе позволить вежливо говорить с проститутками.

Отец появился внезапно, открыв дверцу машины.

Пришло время отправляться.

Понедельник, утро, шесть часов.

Кен Фрезер в свои тридцать восемь был человеком, который с абсолютной уверенностью мог утверждать, что достиг всего. Он был вице-президентом крупного рекламного агентства в Детройте, председателем комитета «Демократы Южного Мичигана» и членом совета Исторического Общества Энн Эрбора. Он состоял в совете директоров нескольких местных фирм, включая важную исследовательскую лабораторию при университете, имея друзей всюду. Его дом, стоимостью семьдесят тысяч, в Энн Эрборских пригородах, был уютно обрамлен целым акром лужаек и деревьев. Здесь был бассейн с подогревом и гриль-печь, достаточно неприметная, чтобы не вызвать критику за махровый американизм и приверженность к среднему классу. К нему Кен, в общем-то, и принадлежал.

Еще был мощный европейский спортивный автомобиль, ярко-желтый Порш-911-С, предусмотрительно прикрытый фургоном, который являлся обычным фордом. Здесь была библиотека как классики, так и книг клуба, некоторые из которых они с Эллен изредка почитывали. Бывали и поездки в интереснейшие места. В прошлом году они десять дней провели в Будапеште, вместо обычного американского летнего пробега по Парижу, Риму и Мадриду. Их паломничество к коммунистам стало предметом шуток на всех вечеринках. Годом раньше они арендовали дом на знаменитой португальской Альгарве, где постоянные обитатели обладали большим международным опытом, и преобладали британские титулы, пусть даже колониальные или из Родезии и Кении.

Сама Эллен обладала тихим шармом и была вполне то, что нужно. Она выкуривала «косячок», если это делали все остальные, но сразу же наотрез отказалась от всяческих «обменов женами» или группового секса. Однажды они с Кеном испробовали и ей это не понравилось, И дело было вовсе не в ее собственном партнере, но видеть как Кен рьяно и без всяких угрызений совести вгоняет в экстаз ее старинную подругу по женскому клубу, которая давно по нему сохла — это было выше ее сил. Тем не менее, она была совсем не против иногда отправиться на купанье нагишом с близкими друзьями, если, конечно, детей не было поблизости. Это было весело и безопасно. Ее единственным серьезным грехом было то, что она, видимо, слишком много пила. Выпивка уже начала слегка проявляться в некоторой расслабленности под ее довольно крепкой челюстью. Но в настоящий момент это было нормально. Фигура ее была достаточно хороша. Она закалилась, произведя на свет четырех детей и вырастив их соответственно до четырнадцати, двенадцати, десяти и восьми лет. Закалилась умственно и эмоционально. Ноша материнства была нелегка после университетских лет, и женщина в такой период всегда удивляется, на что ей диплом, стирая в ванной перепачканные пеленки, или собирая после ужина разбросанные детские игрушки. Теперь, конечно, все это позади. Теперь уже проблемы переходного возраста. Дети, по крайней мере физически, довольно неплохо заботились о себе сами. Таким образом, у Эллен было время посещать занятия йогой, быть директором местного комитета экологии и вести речь о возможности получить работу у Форда.

Кен тоже мог насчитать несколько личных достоинств. Он едва ли прибавил хоть фунт с колледжа, он до сих пор обладал всеми волосами и страстью к развлечениям, которую он мог отключить, если ему надо было произвести серьезное впечатление на кого-нибудь с высоким уровнем интеллекта и жизненного опыта. Он был смуглым, голубоглазым, относительно высокого роста, и все еще оставался звездой ежегодных спортивных соревнований учителей и родителей.

Все эти мысли суммировались в своего рода тихое удовлетворение собой, которое струилось по нему в момент пробуждения.

Было первое ноября и все еще не рассвело. Он должен был, по возможности, подобрать Арта Уоллеса и Грэга Андерсона до семи часов. Впереди у них очень долгий переезд, а он с сильного похмелья. Вчера они с Эллен устраивали прием с буфетом, и он несколько надрался. Как, в общем-то, и все. Поводом был Хеллоуин. Арт, Грэг и их жены, Пэт и Сью, прибыли вместе с Энни и Томом Перселом, Биллом Картером и ее подружкой, и относительно новеньким для их многоликой давности человеком, по имени Цол Волконский, который был очень подходящим для знакомства парнем, так как имел необходимые связи в столице и мог устроить все, что угодно. Он храбро противился уличному холоду ради гриль-печи и ланча с чересчур большим количеством пива, весь полдень проиграл с детьми в мяч, а потом, после легкого обеда, началась серьезная выпивка.