Алексей Евдокимов: Ноль-Ноль

Он боком вписался меж сходящихся — бряк! — дверных створок и плюхнулся на неожиданное свободное сиденье. Прикинул, кого еще можно набрать. Каринку? Спросить, не заявлялись ли пока к ней?.. Хрен она станет разговаривать после всего. Хрен вообще ответит… Он все-таки ей позвонил, но действительно услышал лишь долгие гудки.

По метрополитенной привычке он старался не пялиться на сидящих напротив, но в какой-то момент его рассеянный взгляд сфокусировался сам собой на бейджике, прицепленном к плоской груди седой очкастой тетки, гласящем: «Следуй за Христом!»

Сектантка какая-нибудь, проповедница? Сухая, ледащая, с поджатыми губами и несгибаемой осанкой… Витька хмыкнул про себя, сошел на «Курской» и в очередной раз в плотном людском потоке перебрался на Кольцевую.

Где на первой же станции, «Комсомольской», в вагон сел Христос собственной персоной.

Длинный сутулый тип в неопределенного цвета хламиде а-ля смирительная рубашка, с грязноватыми темными волосами на плечах, с темной бородкой, с вытянутым худым, изможденным даже лицом, словно только с креста. С какой-то бесформенной сумкой через плечо. Увидев его, Витька уже особо и не анализировал дальнейших собственных действий. Не подавая виду, что заинтересовался диковатым персонажем, он висел себе на поручне, разглядывая и не видя очередную рекламу очередного дерьма («МАС ЛИ. Порционные продукты на заказ») — и лишь когда поезд стал сбрасывать скорость, осторожно покосился через плечо.

«Христос», похоже, намыливался выходить уже тут, на «Проспекте Мира». Витька меланхолично повернулся к другой двери, бормоча: «Follow the white rabbit» и предчувствуя — что?.. Ощущение было будоражащим, пузырящимся, но предельно неконкретным. Хотя оно и не могло быть другим: ведь если б Витька знал, чего ожидать, все лишалось бы смысла…

Безумненький тип двинул в переход на Калужско-Рижскую. Вышагивал широко, хорошо видимый благодаря росту. Витька шел сзади метрах в двадцати, готовый к чему угодно. Где и как откроется моя кроличья нора?.. Совершенно бесполезно гадать заранее…

Ага. Направляемся вон из центра.

Они спокойно загрузились в поезд и проехали три остановки. На «ВДНХ» вышли и встали на эскалатор. Наверху был уже вечер, небо тяжело светилось, отблески поскальзывались на вогнутом фасаде «Космоса». Ощупью полз монорельс. На выходе из метро Витька вдруг потерял своего «ведущего» (или все-таки ведомого?), причем как-то совершенно неожиданно, словно тот долго усыплял его бдительность и вот скрылся, проделав хитрый финт. Витька завертелся на месте, рванулся туда, сюда, кого-то задевая, обращая к себе безразлично-мобилизующиеся посторонние взгляды… Когда он снова нашел глазами «Христа», тот как раз садился в синюю «Вектру» на площади де Голля. Он подбежал к бровке, чтобы видеть, как тачка, газанув, уходит в сторону центра, быстро теряясь в разноцветной автомобильной лаве.

Витька тут же вытянул руку, но, когда спустя полминуты возле него остановились, догонять было некого. Он назвал водиле адрес Троянской, повторяя про себя зачем-то номер «Вектры»: «484 МАС». Код какой-то не московский: 30, кажется. МАС… МАС… А это — что-нибудь значит?

Бесполезно… Если это знак, то по определению бесполезно искать в нем смысл. Ведь задача-то — уйти от смысла. Выйти за пределы смысла и опыта. Туда, где нет ничего, кроме абсурда, и не на что полагаться, кроме голой интуиции…

А престарелая мыльница чешет по проспекту Мира между сталинских сундучищ, потом крутит по развязкам у Рижского вокзала, и на каждом повороте, в каждой новой перспективе восьмичасовое небо, по-московски громадное, захватывающее и недоброе, выглядит иначе, щедро меняя цвета и формы: то горизонтальная облачная слоенка, просаженная Останкинской иглой, то драные экспрессионистские кляксы, и прямо в это небо ты разгоняешься, взлетая на Рижскую эстакаду: в оранжевое, золотое, палевое, бурое, сиреневое, лиловое… Кровоточат впереди кормовые фонари, вспыхивает последний блик в верхнем окне какого-то здания справа — там внизу, в индустриальной неразберихе, хлопотливо тасуются пути, пути, пути, толпятся разноцветные вагоны, ползают маневровые тепловозы и горят красным часто понатыканные среди рельсов светофорчики. А ты несешься по Третьему кольцу вместе с лакированными ящиками внедорожников и пыльными коробочками «девяток» вниз, в туннель, и снова вверх, под чудовищное табло «Соблюдайте скоростные режимы», под густую непрерывную капель зеленых электронных стрелок; и справа — над крестами и шпилями — все туманно-золотистое и голубое, а слева, над двускатными крышами и строящимися высотками — розовое и фиолетовое с серой окантовкой. «До Бакунинской, пожалуйста… И за перекрестком налево, где магазин „Алые паруса“. Ага, к нему…»