Майкл Коннелли - Город костей

— Сделай себе большое одолжение, — произнес Босх. — Успокойся, черт возьми, и не совершай глупостей. Не выкидывай с этими людьми ничего такого, что приведет к твоей смерти. Понимаешь меня?

Стокс кивнул.

Босх увидел у него в нагрудном кармане комбинезона пачку «Мальборо» и потянулся к ней через стол. Стокс вздрогнул.

— Не пугайся.

Он взял пачку сигарет и прикурил одну от спички из лежавшей за целлофаном книжечки. Принес из угла комнаты маленькую мусорную корзину, поставил рядом со своим стулом и бросил в нее спичку.

— Если бы я хотел бить тебя, то занялся бы этим в гараже. Спасибо за курево.

Босх смаковал табачный дым. Он не курил уже больше двух месяцев.

— А мне можно сигарету? — спросил Стокс.

— Нет, ты ее не заслуживаешь. Не заслуживаешь даже дерьма. Но я хочу заключить с тобой небольшую сделку.

Стокс поднял взгляд на Босха.

— По поводу того легкого пинка в ребра. Ты забываешь о нем и переносишь его, как мужчина, а я забываю, что ты брызнул мне в глаза этой гадостью.

— Командир, у меня до сих пор болят ребра.

— А у меня до сих пор жжет глаза. Это химическое моющее средство. Прокурор состряпает из этого нападение на полицейского быстрее, чем ты успеешь произнести «от пяти до десяти лет в Коркоране». Помнишь, как сидел там?

Босх помолчал несколько секунд, чтобы до Стокса дошло.

— Значит, договорились?

Стокс кивнул, однако сказал:

— А что от этого изменится? Они заявят, что я стрелял в нее. Мне...

— Но я знаю, что не стрелял.

Босх заметил, что в глазах Стокса появился проблеск надежды.

— И скажу им в точности то, что видел.

— Хорошо, — прошелестел Стокс.

— И давай начнем сначала. Почему ты убегал?

— Потому что это то, что я делаю, командир. Убегаю. Я преступник, ты полицейский. Вот я и убегаю.

Босх вспомнил, что во всей этой неразберихе и спешке никто не обыскал Стокса. Приказал ему встать. Тому пришлось наклониться над столом из-за продетых в кольцо наручников. Босх зашел ему со спины и стал проверять карманы.

— Шприцы есть?

— Нет, командир, никаких шприцов.

Проводя обыск, Босх держал губами сигарету. От дыма щипало и без того воспаленные глаза. Он извлек из карманов бумажник, связку ключей, пачку денег из двадцати семи купюр по одному доллару. Чаевые Стокса за день. Больше ничего там не оказалось. Если у него были наркотики на продажу или для собственного употребления, то он их выбросил во время попытки побега.

— Туда привезут собак, — промолвил Босх. — Если ты выбросил наркотик, собаки его найдут, и тут уж я ничего не смогу поделать.

— Я не выбрасывал. Если что-нибудь найдут, значит подкинули.

— Ну да, конечно.

Босх сел снова.

— Что я сказал тебе с самого начала? «Хочу только поговорить». Что было правдой. Всего этого, — Босх широко развел руками, — можно было избежать, если бы только ты меня послушал.

— Полицейские никогда не хотят поговорить. Им всегда нужно что-то еще.

Босх кивнул. Его не удивляли такого рода точные знания бывших заключенных.

— Расскажи мне об Артуре Делакруа.

Стокс вытаращился в замешательстве:

— О ком?

— Об Артуре Делакруа. Твоем товарище по скейтбордингу. Во времена жизни на «Миле чудес». Вспомнил?

— Господи, командир, это было...

— Давно. Знаю. Потому и спрашиваю.

— А что рассказывать? Он черт знает когда исчез, командир.

— О нем. О том времени, когда исчез.

Стокс взглянул на руки в наручниках и медленно покачал головой:

— Прошло много лет. Не помню.

— Постарайся. Почему он исчез?

— Не знаю. Просто не мог больше выносить той лажи и сбежал из дома.

— Говорил он тебе, почему сбегает?

— Нет, командир, слинял втихую. Однажды исчез, и все. И я больше его не видел.

— Какой лажи?

— Это ты о чем?

— Ты сказал, что он больше не мог выносить той лажи и сбежал из дома. О чем ты говорил?

— Да обо всей лаже в его жизни.

— У него дома были скандалы?

Стокс засмеялся и передразнил Босха:

— "У него дома были скандалы"? А у кого не было, командир?

— Его дома били? Я вот о чем спрашиваю.

Снова смех.

— А кого не били? Мой папаша предпочитал запустить в меня чем-нибудь, чем разговаривать со мной. Когда мне было двенадцать лет, он саданул меня полной банкой пива с другого конца комнаты. Только за то, что я съел то, что он сам хотел. Из-за этого случая меня от него и забрали.

— Очень жаль, но у нас разговор об Артуре. Жаловался он тебе когда-нибудь, что отец его бьет?

— Командир, и говорить было незачем. Я видел синяки. Он вечно ходил с подбитым глазом, вот это я помню.