Джон Бердетт - Бангкокская татуировка

— Мне так кажется. Возможно, убитый был абсолютно несносен, но не в этом суть дела — она знала, как с этим справиться. А дело в том, что девушкам надоедает пользоваться профессиональными хитростями. Иногда им хочется кровавого побоища. Думаю, что нож принадлежал не Чанье, и это ее извиняет. Просто заметила его в комнате, и в нее вселился некий демон. Вот как, по-моему, все произошло.

— Если нож принадлежал фарангу и принимая во внимание его телосложение и мускулатуру, даже без давления полковника Викорна никто не усомнится, что речь шла о самообороне.

— Вот именно. Поэтому я до сих пор на нее злюсь. Она, должно быть, все продумала и рассчитала. Могла бы сдержаться, поступить, как я, — переждать какое-то время, остыть. Она богата, детей, о которых надо заботиться, нет. В конце концов, могла себе позволить вовсе бросить работу. Но она пристрастилась к игре. Так случается в любой профессии: если человек обнаруживает у себя исключительный талант, он не в состоянии остановиться. Ему требуется набирать все больше очков. И теперь его привлекает охота, а не деньги.

— Но как это ей удалось? Убитый был нехилым мужчиной.

Мать улыбнулась:

— Чанья худенькая, но очень проворная и намного быстрее его. Он был накачан, мог похвастаться сильными мускулами, зато на ее стороне оказался элемент неожиданности. — Быстрый взгляд в мою сторону. — Я думаю, она отрезала орган после того, как убила. Что-то вроде трофея.

— А что скажешь насчет свежевания?

Не сводя с меня взгляда, мать жестом показала, что здесь она сама теряется в догадках. В это время в баре появился Лек, выполнявший поручение во дворе, где расставлял пустые ящики из-под пива. Стажер выжидающе посмотрел на меня.

Совершенно обессиленный, я пошел с ним в ближайший от полицейского участка храм. Стоит поместить любого тайца под микроскоп, и в каждой его клеточке обнаружится целая энциклопедия предрассудков. Но Лек в этом отношении далеко обогнал остальных и теперь сгорал от нетерпения после целого дня, проведенного рядом со смертью, — слишком много часов он провел там, где над его счастьем и духовным здоровьем нависла угроза. Мы торопливо приблизились к храму и купили у уличного торговца почки лотоса, фрукты и свечи. Лек прошел обряд с утонченным изяществом, затем опустился на корточки, сложил ладони в глубоком поклоне и, как я понял, скорее молился, чем медитировал.

Это заняло много времени. Я оставил его в храме и вернулся в полицейский участок, где мне сообщили, что меня желает видеть Викорн. Был уверен, что он хочет обсудить дело Митча Тернера, но, как выяснилось, разговор пошел о Леке. Босс сидел в кабинете под портретом короля и плакатом управления по надзору за преступлениями, который наглядно демонстрировал сто один изобретенный полицией способ увеличения собственного дохода.

— Он что, педик? — с ходу спросил меня полковник.

— Нет.

— Тогда почему такой женоподобный? На него поступают жалобы от мужчин. Если педик, я вышибу его вон! Только не лги в его защиту. Сейчас не время для слюнтяйства.

— Он не педик и вообще не интересуется сексом. — Викорн откинулся на спинку стула и взглядом дал мне понять, кто из нас подчиненный, а кто господин. Я понимал, что время рассказывать историю Лека совсем не подходящее, но выбора не оставалось. — Он из Исаана, деревня Напо, провинция Бурирам, что неподалеку от места, где выросли вы сами. — Полковник кивнул. — Когда ему исполнилось пять лет, произошел несчастный случай: он прыгнул сзади на круп буйвола, чтобы перебраться животному на спину. Так принято у вас в деревнях. Но буйвол взбрыкнул, и мальчик взлетел на воздух. Ему посчастливилось не угодить на рога и избежать неминуемой смерти, но, ударившись о землю, бедняга раскроил голову о камень. Врачей там не было — медицинская помощь отсутствовала. Все решили, что мальчик погибнет. Он уже стал похож на мертвеца. Почему-то у меня такое чувство, что вам известно, что произошло дальше.

Выражение лица Викорна разительно изменилось. Глаза заблестели, когда он поднялся и принялся прохаживаться по кабинету. Босс говорил, смакуя слова:

— Вызвали шамана, который развел неподалеку от головы ребенка костер из углей. Дунули дымом в лицо. Сбегали за родителями, и шаман сказал им, что они могут считать сына покойником. Оставалась одна-единственная надежда: предложить мальчика духу, чтобы тот вошел в его тело и вернул к жизни, однако после этого ребенок будет принадлежать духу, а не родителям. — Полковник повел бровями.