Лиза Гарднер - Исчезновение

Кинкейд снял фотографию Мэнди со стены. Позади скрывался сейф. С подсказки Куинси сержант набрал шифр. Дверца открылась, и они оба увидели содержимое.

— Три пистолета, — с ноткой триумфа в голосе сказал Кинкейд, а Куинси возразил:

— Ее оружия здесь нет.

— Посмотрите внимательно.

— Это все не то. Два девятимиллиметровых и мой старый пистолет. Ее «глока» я не вижу.

— Может, она держала его в другом месте?

— Нет. Когда ты дома, держи оружие в сейфе — таково правило. Мы хотели удостовериться, что выработали у себя эту привычку. Ну, вы понимаете. — И тут впервые голос Куинси оборвался. Он совладал с собой и продолжил: — Потому что мы хотели усыновить ребенка.

— Вы собираетесь усыновить ребенка? — Кинкейд был искренне поражен.

— Собирались. Раньше. У нас ничего не получилось.

— Почему?

— Рэйни арестовали за вождение в нетрезвом виде. Это да еще кое-что из ее прошлого… в результате ее сочли эмоционально неуравновешенной.

— Истинная правда, — буркнул Кинкейд.

— Это непростое дело.

— Но вы ведь были уверены, что усыновите ребенка? Тогда, в сентябре?

— Нам даже прислали фотографию, сержант.

— Черт! — отозвался Кинкейд. Он снова заглянул в сейф, и у него что-то щелкнуло в мозгу. Несчастная женщина-следователь, выбитая из колеи неудачным браком и несостоявшимся усыновлением, кончает жизнь самоубийством. Что ж, порой приходится цепляться за соломинку.

— Ну что ж, — рассудительно сказал Кинкейд, — настало утро, погода улучшается. Полагаю, сейчас самое время прочесать лес с собаками. У вас есть родственники?

— Скоро приедет дочь.

— Отлично, отлично. Это лучший вариант.

— Не вздумайте бросать это дело, — жестко предупредил Куинси. — Моя жена — бывший сотрудник ФБР. Она заслуживает большего, нежели забытый протокол, валяющийся на столе вечно занятого сержанта…

— Эй, эй…

— У меня имеются кое-какие связи, сержант. Вам это не приходило в голову? Я могу кое-кому напомнить о давних услугах. В этом городе есть люди, которые знают и любят Рэйни. Они в нее верят. Они прочешут лес, перепашут грязь…

— Послушайте, я пока еще не собираюсь отступать!

— Вы уже делаете выводы!

— Как беспристрастный наблюдатель…

— Вы не знали мою жену!

— Вот именно.

Кинкейд с трудом переводил дыхание, Куинси тоже. Оба долго смотрели друг на друга и ждали, кто первым отступит.

Потом у Куинси зазвонил телефон. Он взглянул на экран и предостерегающе поднял руку:

— Это… Ш-ш-ш… Это Рэйни.

Вторник, 08.04

— Алло?

Тишина. Гудение. И щелчок, как будто связь прервалась.

— Алло? — повторил Куинси, уже настойчивее. Рука, сжимавшая трубку, побелела. Позвонивший отключился, Куинси выругался, борясь с соблазном швырнуть телефон через всю комнату, и тут он снова зазвонил. Куинси поднес его к уху прежде, чем мелодия успела дозвучать до конца.

— …газету.

— Рэйни? Где ты?

— Сейчас она не может подойти к телефону. — Голос звучал неестественно, механически.

— Кто это?

— Прочтите утреннюю газету, — монотонно произнес голос.

— Это следователь Пирс Куинси. Я разыскиваю Рэйни Коннер. Вы можете сказать, где она?

— Прочтите утреннюю газету.

— Она у вас? Чего вы хотите?

— То, чего хотят все, — славы, денег и яблочного пирога. До свидания.

— Эй! Кто это говорит? Где вы?

Связь прервалась. Куинси немедленно перезвонил, но никто не отвечал.

— Кто это был? Что они сказали? — Кинкейд стоял рядом с ним и был взволнован ничуть не меньше.

— Кажется, мужчина. Он использовал что-то вроде аппарата для изменения голоса. Он твердил, что я должен прочесть утреннюю газету. Так и сказал: «Прочтите утреннюю газету». Быстрее — ручку и бумагу. Нужно записать, пока мы не забыли.

Куинси начал рыться в столе — открывал ящики, вышвыривал ручки.

Кинкейд копался в другом ящике в поисках блокнота.

— А зачем нам читать газету?

— Не знаю.

— И какую газету?

— Не знаю! «Прочтите утреннюю газету». Вот что он сказал. Прочтите утреннюю газету. — Куинси наконец нашел ручку. Руки у него так тряслись, что он едва мог ее удержать. Рэйни похитили. Рэйни в опасности. Рэйни… А ведь может быть еще хуже.

Он вспомнил звонок Бетти девять лет назад.

«Пирс, что-то случилось с Мэнди. Приезжай скорее».

Кинкейд нашел блокнот и бросил его через стол Куинси.

Но тот не мог писать: рука дрожала и отказывалась выводить буквы. Куинси не помнил, чтобы руки у него так тряслись. И тут ему показалось, что он смотрит откуда-то со стороны на самого себя и видит собственную руку — старую, рыхлую, морщинистую, беспомощно цепляющуюся за «Паркер».