Стивен Соломита - Укрепленный вход

— Восемьдесят.

— А сколько из них пустует?

— Точно не знаю, но думаю, около пятнадцати.

— Следовательно, шестьдесят пять заняты. Если вы организуете десять человек, а потом каждый из этих десяти постучится еще к пятерым, то вы сможете поговорить с каждым. Составьте петицию и в ней потребуйте от домовладельца удалить из дома проституток. Я не думаю, что у вас есть повод для волнений. Такие дома, как ваш, достаточно приличны. Это не строения, где жилье сдается на короткий срок. Вряд ли владелец дома, где вы живете, не думает о своей собственности. Знаете, когда здание переходит из одних рук в другие, необходимо время, чтобы компания поняла, как работать с жильцами. Тем не менее чем быстрее вы организуетесь, тем лучше.

Сильвии Кауфман дали понять, что ей пора идти, но ей это не понравилось, несмотря на то, что сержант казался симпатичным и искренним.

— А разве в вашем участке нет специальных людей, которые занимаются проблемами проституции?

— Есть, — признался Данлеп, — но наказание за проституцию такое легкое, что усилия, потраченные на привлечение этих особ к суду, не оправдывают себя. Если мы даже арестуем каких-то девиц, то ничего не изменится, потому что сутенер поселит в ту же квартиру других. А если вы хотите оказать на этих шлюх давление, то придется кому-нибудь постоянно дежурить под дверью и выкладывать клиентам неприятные вещи. Если же клиенты поймут, что их анонимность под угрозой, они перестанут ходить в эту квартиру.

Теперь Порки Данлеп дал недвусмысленно понять посетительнице, что беседа окончена. Раньше полицейский просто перебросится парочкой слов с проституткой и ее сутенером, и те перебираются в другое место, а теперь, даже если есть разрешение на арест, вся эта шваль просто смеется вам в лицо. Но вслух этого он не произнес.

Джеймс Тиллей (офицер по расследованию уголовных дел в нью-йоркской полиции) знал Стенли Мудроу (бывшего офицера по расследованию уголовных дел, та же полиция, ныне на пенсии) около года, но считал его своим лучшим другом. А лучшие друзья, по мнению Тиллея, не должны удивлять друг друга. Они слишком хорошо знакомы, чтобы преподносить сюрпризы или что-то скрывать.

Сам Тиллей придерживался этих правил, становясь все более положительным, особенно после того, как решил соединить свою судьбу с Розой Карилло и двумя ее детьми: Ли восьми лет и Жанеттой — шести. Мудроу же со своей стороны, хоть и был гораздо старше Тиллея, но продолжал удивлять всех, близко знавших его.

Например, Тиллей предрекал, говоря Розе, которая знала Мудроу дольше, чем он, что уход на пенсию станет концом знаменитого Стенли.

— Знаешь, Мудроу — одинокий по своей натуре человек, — объяснял он. — Сколько у него друзей в отделении? Всего полтора: капитан Эпштейн — номер один и половинка — я. А может, с Эпштейном он и дружит только потому, что тот является как бы связующим звеном между Мудроу и этими акулами из отдела внутренних дел. Со мной же, скорее всего, оттого, что наши столы стояли рядом перед тем, как Мудроу подал прошение об отставке.

И вот первый сюрприз для всех — новая работа Мудроу сразу после отставки. Тиллей предполагал, что Стенли начал думать о ней, еще служа в отделении, хотя тот все отрицал. По правде сказать, никого не удивляло, что полицейские довольно часто превращались в частных детективов. В данном случае необычным был только профессиональный уровень Мудроу, слишком высокий для подобной «карьеры». Таким образом, предсказания Тиллея не попали в точку, а Роза добавила еще, будто она-то всегда знала, что Стенли Мудроу способен преуспеть в любых обстоятельствах.

Нет, Стенли Мудроу не стал одним из тех скользких полууголовников, кто снимает кабинеты размером со шкаф около площади Таймс. Не следил за неверными мужьями и не искал компрометирующих снимков, которых было достаточно, чтобы всякие претензии на алименты отпали сами собой. Он работал исключительно с лучшими адвокатами, занимающимися уголовной практикой: проверял алиби, искал свидетелей, порой уличал прокуроров в их ошибках. Как бывший полицейский имел право на ношение оружия. А лицензию частного детектива нью-йоркской полиции получил через неделю. Многие работодатели были в восторге от того, что у прослужившего тридцать пять лет в полиции Стенли Мудроу остались там друзья, и он иногда получал доступ к самым секретным документам, какие прокуратура не показывает даже защите, заявляя, что они, мол, не имеют отношения к делу и не могут быть рассмотрены во время процесса.