Наиль Измайлов - Убыр

Я приближался.

Давал круги, возвращался к развилкам, залезал на деревья и в ручьи, пробовал смолу и полз на спине, чтобы рассмотреть ветки снизу.

И настиг – на седьмом примерно оклике.

Это было заброшенное кладбище у заброшенной дороги. Может, не дороги. Короче, здесь была окраина леса, и вдоль нее сотни лет ехали люди. На конях, в телегах, санях и пешком, голодные и злые, почти голые или тяжеловооруженные, с семьями, табунами и рабами или совсем налегке, лишь кровь падала с подседельных сумок. Ехали от заката к восходу, потом обратно и снова так и эдак. Много раз. Иногда дорога уходила в лес, и там двести лет не росли деревья. Чаще дорога шла по степи, и трава там не росла сто лет. На стоянках и пастбищах трава перла дуром, ломая и вспучивая землю. Рядом с одной из таких стоянок и было устроено кладбище. Редкость, вообще-то. Убитых эти люди объезжали, своих умерших закапывали иногда. Но вот здесь закопали, не очень давно. И все поперло дуром: трава, деревья и что-то еще.

Я некоторое время разглядывал совсем незаметную широченную полосу, перехлестнувшую, оказывается, нашу тихую скучную землю. Разглядывал небольшой бугристый участок, душно утыканный елями, между которыми валялись слишком крупные для леса камни, опутанные слишком толстыми и корявыми корнями. Разглядывал щель, зашитую слоем темной хвои. И думал, хватит ли меня сегодня еще на десяток окликов. Еще думал, что это за мера странная такая. Но тут как раз думать было нечего: çaqıru значит «звать», «окликать», çaqrım — «верста», все ясно. Первый пункт тоже прояснится, никуда не денется.

Никуда не денется и тихая, безвредная старушка, умеющая оборачиваться стогом, сбегать сквозь закрытые двери и вколачивать в землю зазевавшихся пацанов. Это ж албасты меня сшибла, когда я у столба нож рассматривал. Сшибла, сунула в землю, утрамбовала и закидала деревьями. Убыр этого сделать не мог, по многим причинам. Например, потому, что я сопляк еще. Ну как сопляк – в смысле, с девчонкой не был. Убыр любит жрать женское, может жрать мужское, не любит жрать мертвое и не может жрать пацанское. Поэтому он, можно сказать, не тронул меня.

Сопляк и сопляк. Я не стыжусь. Почему-то невинность можно только потерять. А я и так слишком много терял. И вообще: мне четырнадцать лет, между прочим. Лехе тоже четырнадцать, но он успел в лагере с коалой этой потереться – ну и где теперь Леха? Кресты в глаза засовывает. На фиг.

Считается, что нечисть друг с другом не особо дружит – вон как бичура на убыра отреагировала. Но тут, получается, албасты на убыра поработала. Теперь пусть искупит.

Я уже добрел до поля, через которое так деловито бегала коричневая бабуля. Даже осматриваться не стал – просто занял ничем не отличающуюся от других точку и пошел незаметной тропкой. Задом наперед пошел, почти не косясь через плечо, не оступаясь и не раскачиваясь.

Мои предки не выслеживали нечисть. Они знали, как обходить ее стороной, но предпочитали не ссориться. И вообще никак не контачить даже с относительно безобидными хозяевами – ну, про них все народы знают: водяные всякие, лешие, болотные и так далее. А от нечисти погрубее, даже от ее запаха или тени, мой род, видимо, удирал к обученным людям. Их и выпускал на охоту.

Я тоже научился обходить всяких шурале и су-анасы – судя по тому, что не встретил их и что закладывал неожиданные петли подальше от самых безобидных тресков и всплесков. Но все равно я был необученным, по-хорошему-то. Как пацан, который вызубрил самоучитель бокса, но ни разу не вставал даже в спарринг – а теперь вот вышел на ринг против КМС.

Что делать, если обученных людей не было. Их вообще, наверное, не осталось. И уж точно никаких живых людей не осталось в округе. Я остался да сестра, о которой я обещал заботиться. С обещания соскакивать западло. И так норму перевыполнил.

Вот я и пер наугад. Не по самоучителю даже, а по обрывкам самоучителя, которые случайно мелькали в голове – и, может, в неправильном порядке.

Албасты не так привязана к солнцу, как убыр. Она может появляться до захода солнца – лишь бы темно было. В лесу, например, и в такой тучный день, как сегодня. Солнце выпрыгивает раз в полчаса, луны нет, и звезд не будет. Для меня это и удобно, и опасно. Мне надо выманить албасты, но так, чтобы она не затоптала меня по привычке, а настигла там, где мне надо и когда я буду готов. Значит, ее следовало сбить с толку. Чтобы албасты не бегала, как обычно, выманивая на себя дураков. Чтобы сама пошла по следу дурака. Чтобы обнаружила обрыв следа и отправилась обратно.