Франк Тилье - Переломы

Борясь с собой, снедаемая жаждой понять, докопаться наконец хотя бы до крупицы истины, Алиса принимает решение. Она прижимает куртку к окну и изо всех сил бьет по ней кулаком. Звон разбитого стекла. Стараясь не порезаться, она просовывает руку в дыру и поворачивает оконную ручку.

Не проходит и двадцати секунд, как она забирается в кабинет, немного опускает жалюзи, чтобы в помещение проникал дневной свет. В воздухе плавает неизменный одуряющий запах холодного табака. Красное ковровое покрытие… Кожаное кресло в углу… Маленькая обнадеживающая вселенная, где она провела столько времени… Алисе здесь хорошо, она чувствует себя в безопасности. Ее мысли пускаются в галоп, рассеиваются. Люк Грэхем…

Она боязливо осматривает комнату, видит толстые книги по психиатрии, несколько журналов, внушительный шкаф. Первым делом Алиса выдвигает ящик письменного стола. Листки бумаги, ручки, скрепки, старый магнитофон. Она закрывает ящик. Взволнованно роется повсюду, припоминает слова сестры. В шкафу она видит множество папок, расставленных в алфавитном порядке. Буква «Д»… Вот, нашла, «Дехане». Ее пальцы нащупывают толстую школьную тетрадь с обтрепанными углами.

Дневник сестры.

Алиса улыбается. Она сразу узнаёт эту тетрадку в сине-белой обложке, ведь у нее была точно такая же. Вынимает тетрадь, гладит ее, вдыхает ее запах, она приятно пахнет канцелярским клеем, диктантами, чернилами. Несмотря на ссоры и насмешки, ей всегда нравилось в школе. А он забрал ее оттуда…

Он не оставил ей никаких шансов.

У нее перехватывает горло, когда она читает заголовок: «Моя разбитая жизнь. Доротея Дехане». Алиса с волнением узнает почерк Доротеи, ее особую манеру писать букву «У»: заглавные «У» выходят за линейку, словно крылья птиц. Доротея всегда хотела улететь.

Сунув тетрадку под куртку, девушка уже готова закрыть дверцу шкафа, как вдруг замечает еще одну папку под литерой «Д». На папке написано: «Клод Дехане». Нахмурившись, она берет папку и открывает ее. Внутри лежат письмо и старая аудиокассета.

Алиса аккуратно вытаскивает из конверта листок бумаги и читает:

Дорогой коллега.

По вашей просьбе направляю вам копию записи сеанса гипноза, проведенного мною с Клодом Дехане 18 ноября 1982 года, примерно через два месяца после его возвращения из Ливана. Как вы можете убедиться, в данном случае я столкнулся с глубокой психической травмой, сопровождающейся симптомами вины, характерными для ситуации «выжившего». Этот случай особенно тяжел и необычен, так как больной создал собственную версию истины в отношении одного из эпизодов бойни в Сабре и Шатиле и выстроил защиту для своей психики на основе ложных воспоминаний.

По неизвестной мне причине несколькими неделями позже больной решил прервать лечение, я больше никогда его не видел, и его история болезни осталась недописанной.

С профессиональным уважением,

Алиса откладывает письмо и задумывается. Она слышала, как отец, напившись, рассказывал, что во время войны в Ливане присутствовал при изнасилованиях и убийствах. О каких же ложных воспоминаниях может идти речь?

Девушка берет из ящика стола магнитофон. Осторожно вставляет в него кассету, делает глубокий вдох и нажимает кнопку «Воспроизведение».

Сначала она слышит голос доктора Леруа, он говорит долго. В самом начале он просит Клода расслабиться, и ему удается ввести его в состояние гипнотического сна, а потом и транса. Алисе кажется, что она находится где-то рядом, она слышит, как бьются сердца, улавливает звуки дыхания. Она представляет себе черные глаза отца, его самого двадцать пять лет назад. Тогда она только-только родилась.

— Вы не в этом кабинете, Клод. Стены медленно сдвигаются, пол под вашими ногами исчезает, становится гораздо холоднее. Это холод земли, холод дыры, пробитой в бетонной стене. Это тихое убежище прикрыто пластиковой скатертью, выстилающей дно стенного шкафа, маленького белого стенного шкафа в глубине кухни. Вокруг вас слышны голоса, это голоса семи членов палестинской семьи. Пахнет рисом и пряностями.

— Еще пахнет оливковым маслом, вяленым мясом, которое хранится в стеклянном сосуде. Такое впечатление, что где-то разлагается труп животного. Мне отвратителен этот запах.

— Шкаф плотно закрыт?

— Да. Но вообще-то не совсем. Между створками осталась вертикальная щель.

— Малака плохо прикрыла дверцы?

— Ну, скажем, не до конца.