Франк Тилье - Переломы

Александр выпрямляется и бросается к решетке. От холода у него онемели колени, все суставы страшно болят. Горло в огне. За решеткой он смутно различает неровные стены, арки, большие прямоугольные камни. Мучитель стоит против света, разглядеть его нельзя.

— Вы должны выпустить меня из этой крысиной норы. Немедленно.

— Сначала поешьте, картошка еще горячая. Расскажете мне, как вам понравилось.

— Насрать мне на вашу картошку, я не голоден! Выпустите меня, или вам придется пожалеть!

— Очень хорошо. Я вернусь через несколько дней.

Он удаляется, не погасив свет. Несколько дней. Не несколько часов, нет, несколько дней! Потом он все же говорит:

— Поешьте сейчас. Или же я сразу уйду, и вы увидите меня только тогда, когда будете окончательно обезвожены, когда ваше тело превратится в паршивую губку, выжатую досуха.

Александр сдерживает ярость, берет свою миску — прямоугольный пластиковый контейнер, бутылку, приборы. Разумеется, все из картона и пластика. Он выпивает половину пахнущей миндалем воды, быстро проглатывает овощи и кашу. От картошки идет пар, так приятно ощутить какое-то тепло в желудке. Еда хорошо приправлена, мерзавец умеет готовить.

— Ну надо же, какой аппетит у человека, который говорит, что не голоден. Это нормально после пяти дней заключения.

— Пять дней? Как это…

— Почему вам всем непременно нужно врать?

Кусок картошки встает у Александра поперек горла, он кашляет, из глаз текут слезы.

— Кто… Кто это «все»?

Ответа нет.

— Кто вы такой? И что за женщина тут рядом?

Тень замирает.

— Е. говорила с вами?

Из-за стены доносится полный ужаса голос:

— Нет-нет. Клянусь вам, я не разговаривала. Я ничего не сказала. Ничего. Совсем ничего. Он врет. Этот человек врет, я не говорила. Никогда, никогда.

Дыхание палача становится шумным. Так дышат животные.

— Я займусь Е. в свое время. Теперь ваш десерт.

Голос изменился, стал более жестким, еще более властным.

— Почему вы держите меня здесь? — спрашивает Александр.

— Почему я держу вас здесь? Потому что в вас заключено зло. И я вытащу его.

— Но вы…

— Ешьте!

Александр смиряется, он знает, что сопротивление приведет к наказанию. Е. Эта самая Е. умирает от страха. Он называет ее буквой — тем самым хочет подчеркнуть, что она уже не человек?

Наверное, в этом и состоит смысл обритой головы, комбинезона: его уподобляют предмету. Бесплотному клону, просто форме, запертой в темницу. Букве алфавита.

Он пытается понять, с кем имеет дело: это серийный убийца, психопат, садист? Коллекционер..

Внезапная вспышка. И щелчок фотоаппарата.

— Остановитесь! Зачем вы меня снимаете?

— Мне нравится фотографировать моих пленников.

Новые вспышки. Александр, кипя от злости, садится, тихонько откусывает яблоко. Оно немного кислое, с жесткой и твердой кожицей, такие яблоки росли в саду у его матери в Грассе. Почему сейчас всплывают эти забытые ощущения?

Сейчас ему следует уладить куда более важные дела. Именно этого от него и ждут.

Его фотографируют. Сексуальный извращенец. Садист. Дегенерат, удерживающий его уже пять дней… Он что, накачал его наркотиками, каким образом он кормил и поил его все это время?

Александр уходит поглубже, метров на восемь от ламп. Левая рука, приложенная козырьком ко лбу, на какое-то время защищает глаза от мучительно яркого света. Он пользуется этим, чтобы осмотреться. Стена в глубине сделана из больших белых камней, несколько черных камней образуют свод. Это похоже на пещеру. Перед ним в стене огромные вырубки. И этот ужасный холод… Боковые стены явно сложены руками человека из старых пористых кирпичей. Он видит вделанные в пол кольца. Высота потолка не менее трех метров. Никаких окон, ни малейшего шанса убежать.

Голос снова обращается к нему:

— Я вижу, вы осматриваете место, где будете жить? Вы находитесь на глубине двенадцати метров, температура здесь одиннадцать градусов и зимой и летом.

Александру кажется, что у него вот-вот лопнут барабанные перепонки. Каждое слово этого ненормального врезается в мозг. На глубине двенадцати метров! Как же его найдут?

— Черные камни среди известняка — это кремень, он залегает на глубине не менее восьми метров и образует изолирующий слой, препятствующий проникновению влаги. Я обтесал вкрапления, встречающиеся на нашем уровне, чтобы вы не поранились. Что касается известняка — это удивительный материал. Благодаря давлению, которому он подвергается на такой глубине, он стал очень прочным, а кроме этого, он представляет собой идеальный звукоизолирующий материал: когда тут работали новозеландцы, никто ничего не слышал. Короче говоря, шум извне вас раздражать не будет.