Анатолий Королев - Охота на ясновидца

А теперь у меня всего две своих вещи — маленькое круглое зеркальце, да пустой флакон из-под духов, который я нашла и который до сих пор чудесно пахнет, как кожа моей мамы. И еще я свистнула книжку из школьной библиотеки — это сказки Перро, я прячу ее под матрасом. Моя любимая сказка о Золушке и принце, о том как она потеряла на бале хрустальную туфельку и чем все это кончилось. Это маленькая дешевая книжечка в красной картонной обложке, где страницы исчерканы карандашом, а рисунки подклеены с обратной стороны страницами из другой книжки.

Я читаю ее и стараюсь не плакать. Фиг вам, паскуды!

И вдруг все снова меняется, как по мановению волшебной палочки. Сима! тебя к директору… Меня тогда звали Симой. А фамилия моя была Крюкова. Я упираюсь, я ни в чем не провинилась, но меня тащат силой, а там — в кабинете директора, — меня внезапно начинает обнимать и целовать незнакомая женщина с золотыми зубами. Она кажется мне жуткой старухой. Кроме того, меня так давно не ласкали, что я чуть не вскрикнула… но от незнакомки пахнет тем самым дивным запахом цветочной свежести, каким веяло от маминой кожи, и не так робко и печально, как из пустого флакона, а сильно и страстно… и я замираю в объятьях старухи, как пойманный зверек.

Директор заявляет, что меня отыскала близкая родственница и я буду исключена из интерната. Я молчу, я уже согласна, я даже позорно держусь за чужую руку, от которой так чудесно пахнет.

С тех пор «Ревийон» — мои любимые духи.

— Никакая ты не Сима! — заявляет тут же тетушка Магда, — ты Элиза! Элиза Розмарин! Я чуть не грохнулась на пол от неожиданности. И она увозит меня из противного двора на красивой черной машине, прочь от гадкого дома, на зависть всем девчонкам, что глазеют на нас из окон мерзкой тюрьмы. Я только лишь забежала на минутку попрощаться с Веревочкой. Узнав, что я уезжаю навсегда, она разрыдалась и принялась меня колотить от отчаяния: зачем ты меня бросаешь? возьми меня с собой! ты гадкая, гадкая! предательница! я тебя никогда не прощу! назло тебе не буду больше расти!

И я ударила ее по щеке… до сих пор совестно!

Вытащила из под матраса свои сокровища и, сломя голову, вниз, к выходу. Я летела, как на крыльях. Я боялась, что тетушка передумает. Кто бросит в меня камень?

А потом был поезд!

Я впервые еду в поезде, впервые ем пирожные с ореховой начинкой, впервые пью чай из стакана с подстаканником. Я Элиза, а не Сима! Элиза такое красивое имя! И тебе не девять, а десять лет, продолжает говорить чудеса моя добрая волшебница… Ешь, еще хочешь? И в купе приносят еще одну порцию сладостей. В глазах у тетушки стоят тихие слезы. И вовсе она не старая и не страшная!

С тех пор я стала сладкоежкой. Сладости для меня — знак свободы, вкус счастья.

А потом мы приехали в большой-большой город. Это была Москва. Моя тетушка Магдалина жила одна в просторной квартире, где было много живых цветов, белых штор, столиков, а еще разных картин с видами морей и кораблями, и островами. Она сказала, что ее покойный муж был адмиралом и достала из кабинетного стола альбом в сафьяновом переплете: Элиза, смотри. Там было несколько фотографий миленькой крошки, которую держала на руках красивая дама с лилейными щечками. Сердце мое стукнуло. Да, это моя мама, а крошка — я сама. Потом я увидела себя на руках спортивного мужчины в рубашке с короткими рукавами. Но где его белые чудные волосы до самых плеч? Почему-то он был обрит наголо. Словом, он мне не понравился. «Се тон пэр». Это твой отец", — сказала моя тетушка по-французски и я прекрасно поняла сказанное. Тут выяснилось, что я умею с детства говорить на двух языках — русском и французском! Оказалось, что я родилась в Марокко и жила в большом доме на берегу моря. Моя мать была очень богата. Так вот откуда в моей памяти тот страшный человек с черным лицом, ведь Марокко находится в Африке. И я тут же узнала его на одной из тех фотографий — он стоял вдали на парадном крыльце и держал в руках поднос с бутылками. А у ног чернолицего сидел огромный чернильный пес с острыми ушами. Дог! И мне опять стало страшно, как в тот роковой день, когда меня, наверное, хотели убить.

Что же я узнала еще?

Я узнала, что мой отец — шпион! Что его завербовала британская разведка, когда он сам шпионил дипломатом в Австралии — ого! — и тогда, когда его разоблачили наши и приговорили к смерти, отец познакомился с мамой, бежал в Европу, стал ее мужем и долго скрывался от мести русской разведки. И мама помогала ему.