Луис Роча - Смерть понтифика

— Спасибо тебе, бабушка, — шепчет Сара. Делает глубокий вдох. Ванная комната — прямо перед ней. Нужно только открыть дверь. Несколько мгновений — и она спасена.

— Один… два… три… — мысленно считает она. И пускается бежать. Неизвестный устремляется к лестнице. Девушка добегает до ванной и собирается уже открыть окошко. Но ставни давно не открывались, а потому не слушаются — распахнуться их не заставила бы никакая сила. По крайней мере, так считает Сара, напрягая мышцы сверхчеловеческим усилием. Шаги приближаются. Тот, кто пробрался в дом, уже не бежит, а неспешно расхаживает. Стоя на пороге, человек в черном навинчивает на пистолет глушитель…

Сара прижимается к стене ванной. Быть может, она еще успеет что-нибудь предпринять. Если разбить стекло…

Шаг, еще один, и еще… Половицы скрипят, словно стиснутые зубы девушки, едва не теряющей самообладания. Страх парализует. Она будто слышит дыхание убийцы. Для него все происходящее — привычная работа. «Профессионал, — с ужасом думает Сара… Помнишь, что говорила бабушка?..» Можно изменить любую ситуацию. Но только не смерть…

Повинуясь мгновенному озарению, девушка стремительно и бесшумно выбирается из ванной. Проходит некоторое время, прежде чем глаза привыкают к полумраку. Найти бы… что? Нож? Нет. Спрей? Тоже не поможет. Полотенца, духи, кремы… нет, всё не то!..

Бессильно прислоняется к стене. И вот, рядом, прямо на уровне лица — огнетушитель. Точно пригодится. «Если думаешь, что я сдамся без боя, то ошибаешься», — думает она.

Наверное, сейчас от убийцы ее отделяют три метра… еще шаг… два метра… еще шаг… вот уже только метр…

Стремительная струя пены бьет незнакомцу в лицо. На несколько мгновений тот замирает — должно быть, дожидается, когда развеется густой липкий туман, но Сара вновь нажимает на гашетку. Пусть он ослепнет, оглохнет!..

— Где же ты?.. — доносится хриплый стон.

Всё происходит очень быстро. Девушка видит, как с оружия, зажатого в обтянутой кожаной перчаткой руке, сползают клочья пены. Кидает огнетушитель в голову незнакомцу. Тот уворачивается.

Раздаются два выстрела. Сара сдавленно вскрикивает. Так вот что чувствуют те, в кого выстрелили дважды! Ничего… Из состояния ступора Сару выводит звук упавшего на пол тела. Просто чудо. Проходит несколько мгновений, и едва девушка успевает понять, что случилось, как ее взгляд застывает на двух дырочках в оконном стекле. Кто-то стал ее ангелом-хранителем. Но кто именно?

«Вам придется многое объяснить мне, дон Рауль», — подумала она.

Но это потом… А сейчас пора бежать!

Подобно Трафальгарской площади, Елисейским полям или Александерплатц, Таймс-сквер — один из нервных центров богатых стран. Ночная суматоха здесь неотличима от дневной. И в Нью-Йорке, и за его пределами к этой площади, ставшей легендарной для американцев и многих европейцев, посетителей манит светоносная реклама и безумное движение, их завораживает сумасшествие, гнездящееся в невообразимом переплетении улиц, проспектов, туннелей и мостов Манхэттена.

До самой Сорок Третьей стрит Таймс-сквер окружают кварталы, где проходят тысячи и тысячи человек. Сюда уверенной и целеустремленной походкой направляется незнакомец. За спиной разлетаются на ходу полы распахнутого пальто. Не важно, откуда он пришел, — гораздо важнее, куда направляется. Подчиняясь цели, созданной обладателем еще более блистательного разума.

Незнакомец приближается к громадным киоскам TKTS, на Сорок Седьмой — как раз между Бродвеем и Седьмой авеню, пристраивается в очередь, вслушивается…

— Будьте добры, два билета на «Пиф-паф, ой-ой-ой», на семичасовой спектакль, — произносит престарелый господин у окошечка кассы, стоящий в двух шагах перед незнакомцем.

— «Пиф-паф, ой-ой-ой»… — улыбается своим мыслям человек в распахнутом пальто. — «Надо же, вот так совпадение», — думает он.

Дождавшись очереди, покупает билет на тот же мюзикл, на то же время.

Прогулявшись несколько минут по магазинам, заказывает кофе в Charley Co. Со стороны может показаться, будто незнакомец убивает время до начала спектакля, но более внимательный наблюдатель заметил бы, что этот человек находится здесь не по своей воле. Он следует за стариком, несколько минут тому назад купившим билет в киоске TKTS.

Оба направляются к югу, в сторону Седьмой Авеню. Человек в распахнутом пальто держится на почтительном расстоянии, неизменно в нескольких шагах от идущего впереди. Он знает свое дело, а потому не обращает внимания ни на шум, ни на толчею. Ничто не должно отвлекать от слежки. В сущности, ему даже не обязательно идти, потому что о цели, к которой направляется старик, преследователь и так прекрасно знает.