Луис Роча - Смерть понтифика

Никакие предосторожности не оказались бы здесь излишни; при выборах настоятеля церкви христовой нельзя доверяться случайности. Иные, не понимая целой картины, сетовали на то, что понтифики занимаются практическими вопросами, не углубляясь в духовное. Но, как заявил некий американский кардинал, церковь «сыта не одними „авемариями“».

Помолившись, кардинал Лучиани поднялся и вышел из кельи. Заирский прелат Жозеф Малула поприветствовал дона Альбино и радостно его поздравил, но Лучиани лишь грустно покачал головой, после чего направился в Сикстинскую капеллу на третий тур голосований.

«Как жаль, что вокруг меня столько суматохи!» — подумал он.

К концу третьего тура голосований Альбино Лучиани набрал шестьдесят восемь голосов, на пять голосов опередив Сири. Лишь восемь пунктов отделяли его от восхождения на папский престол…

— Нет, пожалуйста, только не это! — прошептал он.

Некоторые кардиналы, сидевшие по соседству, услышали вздохи. Прелат Виллебранд пытался подбодрить:

— Мужайтесь, друг Лучиани! Вместе с испытанием Господь посылает нам и силы, чтобы вынести его!

К взволнованному дону Альбино подошел Феличи и протянул конверт:

— Сообщение для вновь избранного Папы, — пояснил он.

Альбино Лучиани потрясло, что сказано это было человеком, всегда голосовавшим за Сири.

Записка состояла из слов Via Crucis — Крестный Путь, символическое напоминание о Страстях Христовых. Всеобщее волнение возрастало. При виде величественных фресок Микеланджело прелаты осознали: они участвуют в действе, которому суждено войти в историю церкви, а значит, стать частью Всемирной истории.

Свершилось! На участников конклава снизошел Дух Святой, воплотившись в одного из них. По крайней мере, такого мнения придерживалось большинство кардиналов.

Исполнилась воля Господа.

В результате выиграл Лучиани, набравший девяносто девять голосов. За кардинала Сири проголосовало одиннадцать, а за Лоршайдера — один человек (Лучиани всегда голосовал именно за него).

Предопределенное сбылось. Кардиналы разразились неистовыми аплодисментами: чтобы выбрать из ста одиннадцати кандидатов, не потребовалось и дня. Удачный итог объяснялся не иначе как божественным вмешательством.

Всё завершилось в шесть пятнадцать вечера, незадолго до ужина.

Распахнулись двери Сикстинском капеллы, вошел кардинал Жан-Мари Вийо, следом — церемониймейстеры. При прежнем папе кардинал был государственным секретарем Ватикана, хранившим ключи от собора Святого Петра до самого завершения конклава. Следуя многовековой традиции, прелаты направились к сидящему Альбино Лучиани:

— Принимаете ли вы свое назначение в качестве верховного понтифика? — спросил французский кардинал.

Прелаты неотрывно смотрели на невысокого старца. Казалось, лица нарисованных Микеланджело персонажей посуровели, лишились прежней радости. Только серьезное, можно даже сказать, тягостное, гнетущее выражение. Кардиналы Рибейро и Виллебранд долго смотрели на венецианского священнослужителя. Вийо повторил вопрос, обращаясь к дону Альбино.

— Да простит вас Господь за все, что вы совершили надо мной, — ответил Лучиани после долгого молчания. — Я принимаю назначение.

События развивались в соответствии с устоявшимся за века протоколом. Серьезный, величественный ритуал, изнурительный в своей пунктуальности.

— Какое имя желаете себе избрать?

Поморгав, Лучиани после секундной заминки произнес имя, под которым решил войти в историю:

— Иоанн Павел I.

В Ватикане считается, что, избирая себе новое имя, понтифик тем самым указывает религиозное и политическое направление будущего правления. Знатоки заметили, насколько необычно началось папство Альбино Лучиани — вероятно, и сам понтифик окажется непохожим на прочих. «Теперь всё пойдет иначе», — говорили люди. Многих экспертов обрадовало непринужденное поведение понтифика: его правление началось с нововведения. Почти за две тысячи лет истории ни один другой папа не пользовался составным именем. Только Лучиани осмелился нарушить традицию, воздавая дань памяти человеку, который возвел его в сан епископа, и другому, рукоположившему его в кардинальский сан.

— Примите мои поздравления, святой отец, — произнес кардинал Кароль Войтыла.

В Сикстинской капелле воцарилась невообразимая суматоха. Несмотря на тщательные приготовления последних дней, всегда возникают какие-нибудь неучтенные мелочи, незамеченный промах или нежданный визит. Распределив обязанности, кардиналы сновали из стороны в сторону с воодушевлением, свойственным всякому, осознающему собственную причастность к историческим событиям.