Тана Френч - Ночь длиною в жизнь

— Кевин… — Шай засмеялся резким неприятным смехом. — Может, ты и поймешь, не знаю, но на всякий случай запомни — и поймешь потом. Кевин так и не вырос, остался ребенком. В свои тридцать семь он продолжал думать, что все в мире происходит так, как должно, по его мнению, происходить; ему и в голову не приходило, что мир живет по своим правилам. Кевин отправился в темноте бродить по заброшенному дому, решив, что это здорово. А потом выпал из окна. Вот и все.

Деревянные перила трещали и скручивались у меня под рукой. По ровному голосу Шая я понял, что этой версии мой брат будет придерживаться до конца своей жизни. Может, он даже сам верил в нее, а может, однажды поверит, если оставить его в покое.

— Почему дом забросили?

— Он весь поломанный, там опасно.

— Все равно, — заметила Холли, поразмыслив. — Жалко, что дядя Кевин умер.

— Да, — сказал Шай, но уже совсем без напора; неожиданно его голос зазвучал устало. — Жалко. Никто этого не хотел.

— Но кто-то хотел, чтобы Рози умерла, так?

— Нет, этого тоже никто не хотел, просто так сложилось.

— Если бы папа на ней женился, он бы не женился на моей маме и я не появилась бы на свет, — с вызовом сказала Холли. — Хорошо, что Рози умерла.

Со звуком выстрела сработал таймер выключателя лампы на лестнице, и я остался в кромешной темноте. Сердце бешено колотилось. Внезапно я осознал, что никогда не говорил Холли, кому была адресована записка Рози.

Холли видела записку своими глазами.

В следующую секунду я сообразил, зачем, после всей восхитительной болтовни о родне и общении с кузенами, Холли взяла с собой домашнюю работу по математике: моей дочери нужен был повод остаться с Шаем наедине.

Холли спланировала каждый шаг. Она вошла в этот дом, прямиком направилась к полагающимся ей по праву рождения смертельным секретам и хитроумным средствам убийства, возложила на них руку и провозгласила своей собственностью.

«Родная кровь, — прозвучал в моих ушах тихий папашин голос; и тут же следом, с резкой насмешкой: — Думаешь, из тебя отец лучше?»

А я-то самодовольно вытягивал по капле подробности, как напортачили Оливия и Джеки; ни одна из них ничего не изменила бы, ничто на свете не уберегло бы нас от финала. Во всем виноват я сам. Оставалось завыть на луну, как оборотень, и разгрызть себе запястья, выпустив дурную кровь.

— Не надо так говорить, — сказал Шай. — Ее нет, забудь ее. Пусть покоится с миром, а мы займемся математикой.

Тихий шорох карандаша по бумаге.

— Сорок два?

— Нет. Давай сначала; ты не сосредоточилась.

— Дядя Шай!

— Мм?

— В тот раз, когда я была у вас, а ваш телефон зазвонил и вы пошли в спальню…

Похоже, Холли подбиралась к чему-то важному.

— Ну? — настороженно спросил Шай.

— Я сломала карандаш, а точилки у меня не было, потому что Хлоя у меня ее взяла на рисовании. Я ждала, ждала, а вы все говорили по телефону.

— И что ты сделала? — вкрадчиво поинтересовался Шай.

— Я стала искать другой карандаш. В том комоде.

Долгая тишина — только истерически кричала что-то женщина в телевизоре внизу; звук проникал сквозь толстые стены, плотные ковры и бился под высокими потолками.

— Ты что-то нашла… — сказал Шай.

— Простите меня, — еле слышно ответила Холли.

Я чуть не влетел в комнату сквозь дверь, но удержали меня два обстоятельства. Во-первых, Холли девять лет. Она верит в фей и не совсем уверена насчет Санты; несколько месяцев назад она рассказала, что, когда была маленькой, к ней прилетала лошадка с крыльями и увозила из окна спальни кататься. Если показания Холли когда-нибудь понадобятся в качестве грозного оружия — если однажды я захочу, чтобы ей поверил еще кто-нибудь, — мне надо подкрепить их словами самого Шая.

Во-вторых, сейчас не было смысла вламываться и палить из всех стволов, спасая мою малышку от жуткого злодея. Я уставился на щель света вокруг двери и слушал — как будто находился за миллион миль отсюда или опоздал на миллион лет. Я прекрасно представлял, что сказала бы по этому поводу Оливия, что сказал бы любой разумный человек; но я спокойно стоял, предоставив Холли делать за меня грязную работу. Я совершил много нечестного в своей жизни, и воспоминания не тревожат мой сон, но тут было что-то особое. Если ад существует, именно за эти минуты в темном коридоре я попаду туда.

— Ты кому-нибудь говорила? — нетерпеливо выдохнул Шай.

— Нет. Я сначала даже не знала, что это, и только пару дней назад поняла.

— Холли, милая, послушай… Ты умеешь хранить секреты?