Александр Мазин: Паника

— Эби! Эби!

Сука-ньюфаундленд появилась у него четыре года назад. Подарок. С тех пор они почти не расставались. Если Дейн и любил кого-нибудь в этом мире, то это — Эбигайль Грант.

Сэллери посмотрел на осколок стекла в своей руке, осколок, похожий на римский гладий.

Подарок…

О черт! Как же он не вспомнил раньше!

Дейн бросился в холл. Из груды не разобранных еще ящиков выволок один, тяжелый, из толстого картона, стеклом вспорол крышку.

Слава Богу! Все на месте. Аккуратно упакованные свертки: призы, награды, подарки читателей и почитателей…

Запустив руку поглубже. Дейн нащупал самый длинный сверток, вытащил, освободил от обертки… Трость!

Сэллери секунду глядел на нее, не узнавая, потом сообразил, положил на пол. Трость тоже подарок. Но Дейн искал не ее.

То, что нужно, как всегда, оказалось на самом дне. Он разорвал бумагу, осторожно размотал черную ткань…

Есть!

Сэллери взялся за шершавую рукоять и медленно потянул, извлекая из ножен голубоватый, слегка изогнутый клинок.

Этот меч подарил ему отец. Привез из одной экспедиции. Сэллери тогда прямо обалдел. В ту пору он всерьез занимался боевыми искусствами. До службы в морской пехоте это казалось Сэллери стоящим занятием.

Меч был лучшим, что отец мог подарить тогда сыну.

Рохан Дейн дарил только лучшее. Он умер, когда Сэллери кормил москитов в джунглях. Солдат Ю. Эс. Эй. Даже не смог приехать на похороны.

Двойной кожаный ремень был обмотан вокруг черных ножен.

Дейн освободил клинок, взялся правой рукой за эфес у гарды, а конец рукояти, упер в ладонь левой. Меч со свистом рассек воздух. Сэллери засмеялся.

«Когда пошучу я, ты обгадишься до самого подбородка!» — посулил он своему недругу.

Теперь Дейн не хотел ждать рассвета. С мечом в руке он чувствовал себя так же уверенно, как с винтовкой.

Из трех фонарей Дейн выбрал самый большой, длинный, тяжелый, с зарядом на три часа. В случае чего такой фонарь сам мог послужить неплохим оружием.

Сэллери проследил, куда убежала собака. Теперь он уверенно двинулся по тропе, ведущей к западному берегу. Мощный пучок белого света выхватывал из темноты футов двадцать живого коридора. В этом свете зелень листьев приобретала странный «бумажный» оттенок. Пронизанная сетью лиан крыша листвы над головой Сэллери лишь кое-где прорывалась, чтобы пропустить лучик одинокой звезды.

Все чувства Дейна были напряжены. Слух его ловил и исследовал шорохи, пытаясь выделить из них звук человеческих шагов. Свет фонаря прыгал с одного места на другое, и привлеченные им ночные насекомые шуршащей метелью вились внутри электрического «цилиндра».

Меч Сэллери держал в левой руке. Злость его утихла, и Дейн надеялся, что ему не придется пустить оружие в ход по-настоящему. Если только с Эби все в порядке…

Дейн остановился.

Поперек тропы лежало дерево. Обрывки лиан свисали с соседних стволов там, где крона упавшего дерева была вырвана из общей растительной массы. Дейн совершенно точно помнил: днем тропа была свободна. Кто-то здорово потрудился, преграждая ему путь.

Сэллери перехватил меч в правую руку, осторожно приблизился. Чутье говорило: там кто-то прячется, но разглядеть что-либо в мешанине смятых ветвей было невозможно.

Дейн остановился в двух шагах и направил луч туда, где чувствовал живое.

— Ну! — рявкнул он. — Ты вылезешь сам или я выну тебя по частям?

Ветви зашевелились. Сэллери сделал полшага назад, приготовился…

Челюсть его отвалилась. Меньше всего он ожидал увидеть подобное.

Прикрыв ладонью глаза, скрытая по пояс в зелени упавшего дерева, на Сэллери смотрела… фея!

По крайней мере, Сэллери Дейн именно так представлял себе фею. Или гурию, если считаться с верованиями его африканского деда, за пять лет до смерти принявшего ислам.

Верхняя часть ее лица была закрыта ладонью, но то, что оставалось, затмило бы любую из голkивудских знакомых Дейна.

К тому же фея была совершенно нагая. Прямые плечи с великолепной молочно-белой кожей, восхитительная грудь, золотистые вьющиеся волосы, распущенные, доходящие почти до пояса…

Рука, державшая меч, опустилась. Дейну следовало бы отвести луч фонаря, но он растерялся, не мог заставить себя оторвать взгляд от красотки. Лоб Сэллери покрылся испариной.

— Простите, мисс… — пробормотал он. — То есть простите, леди…

Отсутствие одежды не уменьшало, а, наоборот, прибавляло ей величия.

Сэллери шагнул вперед, протягивая руку, в которой держал фонарь.