Уоррен Мерфи - Последний порог

При малейшей бреши в чиуновской логике Римо тут же затеял бы с ним яростный спор, но сейчас он таковой не видел и потому ограничился лишь замечанием:

– Чиун, нам пора.

– То, что ты собираешься сделать сейчас, – ответил ему Чиун, – гораздо хуже того, чем ты можешь даже представить.

Здание компании “Митамейшн”, располагавшееся в милом сельском пригороде Уэстпорта, видом своим напоминало бракованную картонку из-под яиц. Это было одно из тех чудес современной архитектуры, которые отличаются способностью занимать как можно больше места при полном нежелании вписываться в окружающий пейзаж.

Римо остановил машину на обочине шоссе неподалеку от здания, увидев впереди перед самым входом большую толпу людей – они размахивали руками, тянули вверх лозунги и громко кричали что-то.

– Я останусь здесь, – заявил Чиун. – Эти бездельники своим шумом оскорбляют мой слух.

Неподалеку от них за толпой наблюдал пожилой человек в потертых джинсах и золотистой ветровке.

– Вы работаете здесь? – спросил его Римо.

Тот кивнул.

– А где кабинет О’Доннела?

– Кого?

– Питера Мэтью О’Доннела.

– А он зачем вам? – поинтересовался старик.

– Я его сестра. Мамочка заболела.

– А-а. Дело, видать, серьезное.

– Ну так.

– Сегодня трудновато будет туда попасть, – заметил дед, кивая своей седой головой на шумную толпу перед входом.

– Вы просто мне подскажите, где его кабинет. А как войти, я сам позабочусь.

– Да я и О’Доннела-то никакого не знаю. Никогда о нем не слыхал. Откуда ж мне знать, где его кабинет-то? Вы лучше сторожа порасспрашивайте.

– А ты иди проспись, – посоветовал Римо и зашагал к стеклянным дверям.

– Вы осторожнее лучше, – посоветовал старик. – Не дай Бог подумают они, что вы тут работаете.

Римо остановился.

– Почему это?

– Да вон они орут что-то насчет того, что, мол, не потерпят тут разных всяких...

– Вот если они попытаются остановить меня, – пообещал Римо, – разных и всяких здесь точно будет навалом.

Когда он подошел ближе к пикетчикам, благообразного вида пожилая женщина в шерстяных наколенниках, длинном теплом пальто, вязаном шарфе и митенках кинулась к Римо и завизжала: “Свинья, фашист, мясник, убийца”.

Мило улыбнувшись ей, Римо продолжал движение.

Следующим оказался мужчина в шерстяной вязаной шапке и матросском бушлате, который, выступив вперед, поднес к самому лицу Римо плакат на деревянном шесте. Двумя пальцами Римо выдернул два гвоздя, которыми плакат был прибит к шесту, и, пока фанерное полотнище плавно опускалось на мостовую, счастливо миновал молодую мамашу, понукавшую своего девятилетнего отпрыска, дабы тот вцепился Римо в лодыжку.

Наконец Римо добрался до входной двери. Пузатый чернокожий сторож, у которого совершенно явно не было при себе ни оружия, ни хотя бы дубинки, а возможно, даже и десяти центов, чтобы позвонить по телефону из вестибюля, беспомощно махал на него руками с той стороны стекла, призывая Римо убраться.

Сзади на шее Римо ощутил чье-то жаркое дыхание. Обернувшись, он увидел, что с полдюжины агрессивно настроенных пикетчиков окружили его, угрожающе размахивая плакатами.

Пока Римо обдумывал, не пришпилить ли их самих к этим плакатам, над толпой раздался голос: “Назад! Все назад!”

Окружившие Римо люди остановились всего в нескольких дюймах от него, а затем, гневно ворча, отступили к линии пикета, пропустив вперед молоденькую девушку с золотисто-каштановыми волосами, в расклешенных джинсах и цветастом вязаном свитере. Она резко остановилась прямо перед Римо, и, упершись кулачком в бедро, топнула ногой.

– Ну? – вскинула она голову.

– Неплохо, – признал Римо. – По десятибалльной шкале дал бы вам не меньше восьми с половиной.

Зеленые глаза рыжеволосой девушки вспыхнули.

– Подумайте о том, что творите! – воскликнула она.

– Призываю вас к тому же, – ответил Римо.

– Мы – мы помогаем тем, кому неоткуда ждать помощи! Мы защищаем бедных, униженных, и боремся за их попранные права!

– И все это вы делаете сейчас? Здесь? У этой вот мясной лавки? – Римо кивнул на здание.

– Мы маршируем за Третий мир! – слова девушки с трудом пробивались сквозь нестройное скандирование ее сотоварищей. – Третий мир – это нищета. Это голод. Это два миллиарда людей, которым каждый вечер приходится ложиться спать на пустой желудок, мистер!

Римо пожал плечами.

– Третий мир – это два миллиарда бездельников и две тысячи горластых либералов. То есть, если вам нравится, конечно, спасайте их. Но почему у здания мясной компании?