Уоррен Мерфи - Черная кровь

— Пикетировать муниципалитет с требованием создать рабочие места для афро-американской молодежи?

— Мимо, — сказал Римо.

— Провести антирасистскую демонстрацию? — предположил сержант Плескофф в промежутке между приступами боли.

— Никакого расизма в данном случае, сержант Плескофф. И жертва, и преступники — все черные, — сказал Римо.

Один из бандитов заметил Римо, сержанта и Чиуна. Очевидно, он решил, что троица не стоит его внимания, и снова повернулся к двери, ожидая, пока мать девушки откроет ее.

— Ну ладно, старуха, — сказал негр постарше. Настало время для прямых угроз. — Щас мы распилим Дельфинии горло. Слышь? Открывай дверь и задирай юбку. Сыграем в папу-маму. Будет ночь удовольствий вам обеим.

— Итак, очевидно: попытка группового изнасилования, вполне вероятно ограбление и, я бы сказал, очень возможно, что и убийство, — резюмировал Римо. — А ты, Чиун?

— Что я? — спросил Чиун.

— Ты бы так не сказал? Я правильно назвал состав преступления?

— Преступление — это юридический термин, — сказал Чиун. — Я вижу двоих мужчин, совершающих насилие в отношении девушки. Кто знает, какое у нее есть оружие? Никто. Чтобы вынести окончательный вердикт, я должен точно отделить правду от лжи, а я знаю только одну правду: как правильно дышать, двигаться и жить. Итак, правы ли они? Нет, они все не правы, потому что дышат неправильно, а движутся в полусне. — Так завершил свою речь мэтр Чиун, президент Коллегии адвокатов и Генеральный прокурор в одном лице.

— Ну вот, видишь? — Сержант Плескофф сделал еще одну попытку увильнуть от ответственности.

— Ты должен арестовать их, — велел Римо.

— Их двое, я один.

— У тебя пистолет, — напомнил Римо.

— Арестовать — и подвергнуть опасности мою пенсию, выслугу лет, бесплатную форменную одежду и все прочее? Они не нападают на полицейского. Эта девушка слишком молода, чтобы быть полицейским.

— Или ты применишь оружие против них, или я применю его против тебя, — сказал Римо и отпустил ухо сержанта.

— Ага, ты нападаешь на полицейского и угрожаешь его жизни! — заорал Плескофф и выхватил пистолет.

Пальцы крепко вцепились в черную рукоятку полицейского кольта 38-го калибра. Револьвер был заряжен великолепными тяжелыми свинцовыми пулями, с надрезом посередине наподобие пули «дум-дум», способными разнести в клочья физиономию противника Плескоффа. Применение таких пуль было запрещено не только при охране порядка в Нью-Йорке, но и, согласно международной Женевской конвенции, в военных целях во всем мире. Но сержант Плескофф знал, что пользуется оружием только для самообороны. Оружие необходимо, когда покидаешь пределы Аспена, штат Колорадо. Он всегда выступал в поддержку законов, запрещающих ношение оружия, потому что это позволяло ему быть на хорошем счету у начальства. Какая разница — законом больше, законом меньше. Это — Нью-Йорк. Здесь огромное множество законов, самых гуманных законов во всей стране. Но действует только один закон, и сейчас сержант Плескофф собирался провести его в жизнь. Закон джунглей. На него напали, ему чуть было не оторвали ухо, ему угрожали, и сейчас этот свихнувшийся тип из ФБР заплатит за это.

Но револьвер словно бы выплыл из его руки, а пальцы судорожно сжали воздух. Парень из ФБР, одетый слишком небрежно для агента ФБР, вроде бы поднырнул под револьвер, слился с ним — и вот уже револьвер у него в руках. И он протянул его сержанту, и Плескофф взял револьвер, и снова попытался выстрелить, и у него опять ничего не вышло.

— Или они, или ты, — сказал Римо.

— Резонно, — согласился сержант Плескофф, все же не до конца уверенный, не сочтет ли комиссия, проводящая служебное расследование, данный случай превышением необходимой обороны.

Расстояние вполне позволяло произвести прицельный выстрел. Ба-бах!

Негр повыше упал, голова его дернулась, как у куклы-марионетки. Бах! Ба-бах! Выстрел перебил позвоночник второму бандиту.

— Я хотел, чтобы ты их арестовал, — сказал Римо.

— Знаю, — ответил сержант Плескофф как бы в полусне. — Но я испугался.

Сам не знаю почему.

— Все о'кей, ма! — крикнула девушка. Дверь распахнулась, и наружу выглянула женщина в голубом халате.

— Слава Богу! Ты в порядке, детка? — спросила она.

— Полицейский. Это он, — ответила девушка.

— Храни вас Господь, мистер! — крикнула женщина, впустила дочь в дом, заперлась на несколько замков и забаррикадировала дверь изнутри.

Сержант Плескофф испытал странное чувство. Он не мог определить, какое именно.