Уоррен Мерфи - Китайская головоломка

Патрульная машина подъехала к Римо и остановилась, скрипнув тормозами, и по инерции протащившись несколько футов по булыжной мостовой.

Из нее выскочили двое полицейских, и официант закричал:

– Вот он! Хватайте его! Не дайте ему уйти!

Полицейские подошли к Римо.

– В чем дело, приятель? – спросил один из них. Римо внимательно посмотрел на него. Совсем еще мальчишка, волосы белокурые, явно немного испуган. Римо хорошо было знакомо это чувство: он не раз испытывал его в первые дни службы. Еще в те времена, когда он был жив.

– Черт его знает. Я вышел из ресторана, и тут на меня напали сразу пятеро. А теперь еще этот орет как резаный.

Официант подошел к ним, по-прежнему стараясь держаться подальше от Римо.

– Он ударил меня, – сказал он. – И убежал, не заплатив по счету. Эти молодые люди услышали мой крик и попытались задержать его. Я хочу подать исковое заявление.

– Боюсь, нам придется забрать с собой вас обоих, – сказал второй полицейский. Он был постарше, явно опытнее. Виски его были уже чуть тронуты сединой.

Римо пожал плечами. Официант улыбнулся.

Полицейский постарше впихнул Римо на заднее сиденье, а молодой тем временем помог официанту запереть ресторан.

Они вернулись к машине и сели впереди, а тот, что постарше, уселся рядом с Римо. Римо отметил про себя, что он сел так, чтобы Римо не мог дотянуться до его кобуры. Обычная практика, но было приятно убедиться, что на свете еще осталось несколько профессионалов.

Полицейский участок был всего в нескольких кварталах. Римо провели внутрь – оба полицейских – по бокам, а потом поставили перед длинной дубовой стойкой. Она напомнила ему все те стойки, за которыми он сам когда-то стаивал не раз, только не в роли задержанного.

– Нападение на хозяина ресторана, сержант, – доложил старший полицейский лысому начальнику за стойкой. – Мы сами не видели. Нет тут кого-нибудь, кто не слишком занят, чтобы разобраться с этим? Мы хотим вернуться обратно раньше, чем этот фестиваль закончится.

– Отдайте их Джонсону. Он ничем не занят, – махнул рукой сержант.

Римо хотел продержаться тут подольше и убедиться, что полицейские запишут его адрес. Тогда его несложно будет выследить. Много лет тому назад ему разрешили в подобных случаях делать две вещи.

Первое: он мог применить физическую силу. Разумеется, сейчас об этом не могло быть и речи – он ведь сам, по доброй воле хотел назвать свое имя и адрес, а ему не нужны были тридцать тысяч легавых в отеле и окрестностях.

Второе: он мог позвонить по телефону. Он помнил номер – это был номер в Джерси-сити.

Жан Боффер, эсквайр, тридцать четыре года, а миллионов вдвое больше, сидел на коричневом плюшевом диване в холле своей фешенебельной квартиры и с наслаждением разглядывал ковер цвета недозрелого лимона, и площадью в семьдесят один квадратный метр – ковер этот положили лишь сегодня.

Он снял свой пурпурный вязаный жакет, но не забыл вынуть из внутреннего кармана и оставить при себе маленькое электронное устройство, которое должно было запищать, если в его квартире зазвонит телефон спецсвязи.

Он носил эту пищалку уже семь лет, но до сих пор она так ни разу и не сработала.

Но не зря же миллионов у него было вдвое больше прожитых лет, и объяснение этому только одно: он по доброй воле постоянно носил при себе это устройство, и по доброй воле исполнил бы все что надо, если бы телефон когда-нибудь зазвонил. Сам не зная того, он был личным поверенным в делах профессионального убийцы.

И вот, в тот самый момент, как он взял пищалку в руки, она запищала. И он вдруг осознал, что за семь лет ни разу ее не слышал, и даже не знал, что за звук она издаст. Звук был очень высокий, отрывистый, но его сразу же заглушил звонок телефона.

Он подошел к телефону, еще толком не зная, чего ожидать, и снял трубку с аппарата без диска. Пищалка замолчала.

– Алло, – сказал он. – Боффер.

– Вы хороший адвокат, я слышал, – сказал голос, который и должен был сказать: «Вы хороший адвокат, я слышал».

– Да, думаю, лучший, – именно так Жан Боффер, эсквайр, и должен был ответить.

Боффер уютно устроился на кушетке и положил книгу по судебной медицине на кофейный столик.

– Чем могу служить? – невозмутимо спросил он.

– Меня арестовали. Можете меня вытащить?

– Вас могут выпустить под залог?

– Если бы я хотел выйти под залог, я бы внес его сам. Можете вы сделать что-нибудь, чтобы обвинение было вообще снято?