Андрей Уланов - Найденный мир

– Если позволите, господин капитан, – лейтенант встал, – я бы хотел принять личное участие в этой экспедиции. Как вы сами только что сказали, господина майора, возможно, потребуется… сдерживать, а я все-таки после вас старший по званию офицер на этом корабле.

– Именно, – кивнул Нергер. – И заменить вас куда сложнее, чем кочегара.

– Значит, – спокойно произнес лейтенант цур зее, – я приложу максимум усилий, чтобы меня не потребовалось заменять.

– Вас подождать? – спросил Обручев, останавливаясь за огромной риолитовой глыбой, разделявшей надвое мелкий Жарковский ручей.

Немецкий лейтенант его заботу не оценил.

– Будьте так любезны, герр Обрушефф, – процедил он сквозь зубы.

Справедливости ради лейтенанту приходилось легко: на его долю досталась всего лишь коробка с патронами. Тяжело приходилось его подчиненным, вынужденным тащить на себе пулемет. Про себя геолог решил, что настроение лейтенанта значительно бы улучшилось, если бы тот мог прихватить с собой еще одного матроса и взвалить патроны на него, но как раз Обручев, поддержанный Горшениным, настоял, чтобы русских в маленькой экспедиции-экскурсии было больше, чем немцев. Выходило: четверо своих и трое гостей. Правда, зачем нужен пулемет, ученый так и не понял. Лейтенант, озлобившись, скупо отвечал, что «у него приказ». Возможно, рассуждал про себя геолог, немцы уже сталкивались при высадках с местной фауной… но тогда должны были понимать, что стимфалиду остановить пулеметом трудно. Разве что заранее ее приметив на открытой местности. И то – попробуй попади в нее!

До места, где не так давно разыгралась трагедия, оставалось недалеко. Впереди уже виднелась осыпь, которую с таким трудом преодолевали гигантские ящеры, прежде чем стать добычей стаи стимфалид. В стороне оставались валуны, за которыми тогда прятались охотники, вскоре превратившиеся в дичь. Геолог ощутил некоторое смятение. До сих пор отряд двигался по местности, хорошо ему знакомой и потому, вопреки доводам рассудка, воспринимавшейся как безопасная. Но за осыпью… там водились драконы. Самые настоящие. Ученый покосился на взмокших немецких матросов. Возможно, идея прихватить пулемет была не такой уж глупой…

– Владимир Афанасьевич, – сдавленным голосом промолвил Никольский, – я верно понимаю, что вы столкнулись со стимфалидами в этом самом месте?

Геолог кивнул.

– Ручей глубоко проточил рыхлые изверженные породы, – пояснил он. – Склоны долины обрывисты, спуститься к воде можно лишь в немногих местах. Если нас интересует только добыча, то возможно, разумней было бы остаться здесь и подстеречь ее у схода. Стоит подсказать эту мысль нашему лейтенанту.

– Но сами вы хотите подняться на равнину? – загорелся Никольский. – Я с вами.

– Безусловно. Хотя с точки зрения геологии было бы интересней подняться выше по течению этой речки. Ведь где-то же она размывает те минеральные жилы…

Геолог осекся, пробуравив взглядом спину матроса Черникова. Тот, по природной толстокожести, не обернулся. Открывать тайну самоцветных россыпей экипажу Обручев не хотел, но еще опасней было бы выдать ее немцам. Приват-доцент Беренс, единственный ученый на борту «Ильтиса», производил впечатление недалекого верхогляда, вдобавок полного профана в геологии. Вряд ли он сможет отговорить капитана Нергера, буде тому придет в голову, что перед ним на берегу – новый Кимберли или, верней, новая Голконда.

– Интересно, – с некоторым напряжением отозвался Никольский, которому в голову, очевидно, пришла схожая мысль. – Но, полагаю, с этим можно повременить .

– Да, – согласился Обручев. – Безусловно.

Он зашагал быстрей. Лужи плескались под башмаками, и взблескивали на солнце самоцветами мокрые камушки. Дымка, висевшая над головами почти все время, что исследователи пробыли в Новом Свете, рассеялась, небо приобрело непривычный оттенок – ярко-голубое, но с легкой прозеленью. Только солнце светило, будто прежде, нежаркое, но ослепительное. Геологу пришло в голову, что такой хорошей погоды еще не бывало с того дня, как «Манджур» вошел в Зеркальную бухту. Конечно, на широте Ванкувера не стоило ожидать в марте многих ясных дней, но, с другой стороны, климат здешний определенно отличался от старосветского в лучшую сторону. Или хотя бы в сторону умеренности.

– Поторопитесь, Александр Михайлович, – кинул он через плечо засмотревшемуся на переливы холодного, чистого ручья Никольскому. – Вон, смотрите, удобное место, чтобы взобраться на осыпь.