Андрей Уланов - Найденный мир

Старшая из тварей, припав на миг к воде, взмыла в невообразимом прыжке – на миг Обручеву померещилось, что она взлетит, – приземлившись прямо на загривок вожаку. Жуткие когти пропороли шкуру, потекла кровь, но ящер встряхнулся с такой силой, что тварь отлетела, не удержавшись. И тут же попала под удар тяжелой передней лапы, такой короткой в сравнении с задними конечностями, что забывалось, какая сила может в ней таиться. Все же звери были отменно живучи: тварь продолжала дергаться, расплескивая ледяную воду ручья, но ясно было, что ей уже не подняться. По крайней мере до того, как тяжелая пята динозавра втопчет ее в дно.

Поняли это и три оставшиеся твари. Очевидно было, что им не справиться с осатаневшим вожаком, не говоря уже о двух самках. Добыча есть, и теперь главное – не лишиться ее в бессмысленной схватке. Хищники принялись отступать; они не переставали делать ложные броски в сторону детенышей, но без особого прилежания, в основном стараясь не подвернуться под удары страшного хвоста.

Отступили и гиганты. Даже оставшись втроем, хищники представляли собой угрозу, о чем недвусмысленно свидетельствовали рваные раны на загривке вожака. Взревев напоследок, черный великан начал отступать. Самки, словно по неслышной команде, погнали детенышей прочь, вверх по течению ручья. Поле боя осталось за пестрыми зверептицами. Самая наглая – должно быть, метившая на место главаря стаи, – вскочила на еще подергивающийся труп детеныша динозавра и несколько раз молча взмахнула крыльями… или все же лапами? Сверкнули на солнце алые перья.

– А вот теперь – по команде, – азартно прошептал Горшенин. – Моя дальняя будет.

– Моя справа, – выдавил Жарков, прицеливаясь.

– Огонь!

Три выстрела почти слились. Геолог чихнул от порохового дыма, а когда открыл глаза, дальняя тварь уже валялась в луже на берегу ручья. Та, что танцевала на туше мертвого ящера, свалилась наземь, подраненная, и билась в попытках встать.

Третью пуля миновала. Тварь с пугающей неспешностью обернулась к груде валунов, за которой прятались охотники, и пронзительно вскрикнула – словно ножом по стеклу. Обручев понял, что она их видит. И болтавшееся на плече ружье вдруг показалось ему совсем ненадежной защитой.

Несколько секунд не происходило ничего. Чудовище медленным шагом двигалось вперед, покачивая головой. Геолог не сразу сообразил, отчего зрелище это вызывает в нем безотчетный ужас. Твари до такой степени походили на птиц, что от них и поведение ожидалось соответствующее, а большинство птиц неспособны разглядывать предмет прямо: глаза их посажены по бокам головы. Если только птицы эти не хищные. Пернатое существо разглядывало людей, точно коршун – мышей или кроликов. Обручев потянул с плеча винтовку, краем рассудка осознавая, что вскинуть ее уже не успеет.

Внезапно тварь раскинула лапы-крылья. Сухо скрипнули перья, разворачиваясь бело-алыми веерами. Из зубастой пасти вырвался журчащий соловьиный перелив, до жути неуместный под нежарким солнцем мезозойской весны.

Горшенин судорожно перезаряжал ружье. У Жаркова патрон выпал из онемевших пальцев.

Тварь бросилась.

Даже недавний бой великанов не подготовил геолога к тому, насколько быстры могут быть обитатели эпохи динозавров. Жесткие перья мелькнули перед самым его лицом, когти рванули ремень берданки из рук, и геолог выпустил ружье. Откуда-то потекла кровь – почему? Времени раздумывать не было. Обручев отшатнулся, задел каблуком сколький булыжник и повалился спиной на камень, за которым прятался до этого. Просвистел над головой длинный оперенный хвост.

Геолога спасло только то, что тварь отвлеклась. Если бы ей хватило рассудка или слепой кровожадности по очереди растерзать охотников, она оставила бы поле боя за собой. Но когда чудовищные когти на задних лапах вспороли торс Жаркова, словно кинжал – подушку, зверь остановился, чтобы добить уже мертвого матроса.

Грохнул выстрел. Зверь отмахнулся когтистым крылом, разорвав китель на груди Горшенина и отшвырнув боцманмата в сторону. Но это дало Злобину нужные ему мгновения.

Великан-офицер с ревом бросился на зверя, оставив разряженное оружие, – лейтенанту, в отличие от остальных участников похода, досталось отличное охотничье ружье, но зарядить его второпях он не сумел. Лапищи его сомкнулись на самом уязвимом месте зверя – длинной гибкой шее, вдавливая тварь в землю. Ей, в противоположность Антею, требовалось поднять сильную заднюю лапу, чтобы нанести охотничьим когтем смертельный удар. Щелкали челюсти, лапы-крылья били, словно лопасти корабельного винта, разрывая ткань, превращая в кровавую кашу лицо Злобина, плечи, грудь, но лейтенант продолжал удерживать чудовище.