Андрей Уланов - Найденный мир

Наливайко застонал громче, пытаясь стянуться в тугой клубок. По лазарету распространилась кислая вонь испражнений. До этого Обручеву казалось, что он начинает привыкать к запаху.

– Надо бы чистой воды еще принести, – проговорил Билич озабоченно. – И кипятить. А то оглянуться не успеем, как весь лагерь с дизентерией валяться будет. Хотя…

Он пристально глянул на Талу.

– Спросите-ка ее, – указал он Мушкетову, – все ли больные пили нечистую воду? Друг от друга никто не мог заразу подхватить?

Филиппинка, услышав последний вопрос, решительно мотнула головой.

– Странно, – проговорил врач. – Обычно дизентерия очень заразна. Как и холера.

– Если бы у нас был микроскоп, – заметил Никольский, – можно было бы поискать возбудитель в… фекальных массах.

Доктор кивком указал на столик, где смердела в склянке бурая жижа.

– У нас нет микроскопа, – ответил он. – Могу предложить лупу. Впрочем, предметных стекол у меня тоже нет.

– Лупа есть у меня, – ответил зоолог, – но что с нее проку? Не искать же с нею микробов, в самом деле.

Зоолог внезапно прищурился.

– Давайте ее сюда, – распорядился он. – И образец. И что-нибудь плоское… да вон, кювету.

Горшенин уставился на него с подозрением, будто сомневаясь, что почтенные взрослые люди в самом деле намерены ковыряться с лупой в чужих испражнениях.

– Да, – проговорил Никольский уверенно, несколько минут поразглядывав размазанную коричневую лужицу под светом лампы. – Вот они.

– Мне кажется, я вижу, что вы… – Билича передернуло. – Господи! У вас острое зрение, профессор. Какая мерзость!

Обручеву трудно было представить, что за пакость вызвала у привычного ко многому медика явную тошноту, но нетерпеливый Мушкетов избавил его от необходимости задавать вопросы самому.

– Господа, – раздраженно поинтересовался молодой человек, – может быть, вы поделитесь своим открытием с нами?

– Смотрите внимательно, – проговорил Никольский, качнув кювету.

– Эти… зернышки? – неуверенно предположил молодой геолог.

– Нет, – раздраженно мотнул головой Билич. – Просто слизь. Мельче.

И тут Обручев понял, на что надо обращать внимание. Мельчайшие точки – буквально, им бы самое место на странице, хотя на запятые не тянули, – плыли, налипая на пузырьки пены.

– Они шевелятся? – недоверчиво переспросил он.

– Это иллюзия, – отозвался Никольский, передавая Биличу лупу. – Хаотическое движение, броуновское. Но под лупой видно – шевелятся и сами. Паразиты…

– Глисты? – деловито поинтересовался Горшенин.

Зоолог покосился на него.

– Нет. Хуже. Какие-то протисты… амебы. Одноклеточные животные. Очень крупные для саркодовых, если видны невооруженным глазом.

– Во всяком случае, это никак не известная нам энтамеба Леша, – ворчливо добавил Билич.

– Я не специалист по патогенным простейшим, – проговорил Злобин, – но мне кажется разумным, что в здешних водоемах водятся гигантские амебы. В Новом Свете, как мы заметили, все крупное. Чтобы паразитировать на огромных ящерах, и нахлебники нужны соответствующие.

– Это было бы правдой, – отозвался Никольский, – если бы все ящеры тут были великанами. Но даже наша Катя не так уж, в сущности, массивна. Корова коровой на самом-то деле. А как выживают мелкие зверушки наподобие того… скунсо-хомяка, что навещал нас в палатке? Не пьют?

– Они, скорее всего, приспособились к здешним болезням, – ответил врач. – А мы – нет. Впредь надо еще тщательней кипятить питьевую воду. Или пользоваться минеральной, благо ее здесь в достатке.

Он вздохнул.

– Я, признаться, надеялся, что здесь не будет опасных для человека инфекций. Откуда им взяться, если нет местных зверей, а только ящеры и птицы? Люди обычно не болеют птичьей инфлюэнцей, или что там у пернатых вместо чумы и холеры. Мысль о паразитах не пришла в голову, а зря: в тропических странах они губят народ толпами. Сударыня, – он повернулся к Тале, – может, вы сумеете все-таки что-то посоветовать для лечения? Из местных средств?

Когда Мушкетов перевел, филиппинка покачала головой.

– Кто сильный, тот выжить, – пояснила она. – Лекарство нет.

– Для нас это лишний повод быть очень осторожными, – заметил Злобин. – Дурная вода – угроза старинная, и все равно у нас появился пострадавший. Динозавры, опять же. А что говорить о неведомых угрозах?

Никольский прищелкнул пальцами.

– Вы сказали «ваквак», – обратился он к Тале. – Острые ядовитые зубы. Что это за зверь?