Уоррен Мерфи - Крайний срок

Римо внимательно посмотрел на Липпинкотта. Тело его казалось воплощением безмятежного покоя. Недавняя судорога прошла, тело мягко погружалось в глубокий сон.

– Думаю, он выкарабкается, Чиун, – предположил Римо.

– Тихо! – прикрикнул на него Чиун. – Что ты знаешь? – Он потрогал Липпинкотту горло, погрузил кулак в подложечную ямку и только после этого вынес заключение: – Выкарабкается!

– Вдруг на него так повлияла инъекция в руку? – сказал Римо.

Чиун пожал плечами.

– Не понимаю я вашей западной медицины. Раньше понимал, но потом, когда сериал про доктора Брюса Бартона стал непристойным, я перестал его смотреть и уже ничего не понимаю.

– Что за врач сделал ему инъекцию? – спросил Римо и, не дожидаясь ответа, вернулся к медсестре, но та могла сказать лишь одно: во всей больнице не осталось врача, который не осматривал бы Липпинкотта. Она предъявила ему список длиной в страницу. Римо кивнул и зашагал прочь.

– Когда я вас увижу? – крикнула ему вдогонку сестра.

– Очень скоро, – с улыбкой ответил Римо.

Липпинкотта он застал по-прежнему спящим. Чиун наблюдал за пациентом с удовлетворенным выражением лица. Римо воспользовался стоявшим в палате телефоном и набрал номер, по которому предлагалось звонить тем, кто хотел узнать выигрышные номера одной из 463 лотерей, проводимых в штатах Нью-Йорк, Нью-Джерси и Коннектикут. Чтобы услышать все номера, звонящему из автомата пришлось бы 9 раз бросать в прорезь десятицентовики. Не обращая внимания на автоответчик, монотонно перечисляющий номера, Римо произнес:

– Синее и золотое, серебряное и серое.

После этого он назвал номер телефона, с которого звонил.

Повесив трубку, он приготовился ждать. Через минуту телефон зазвонил.

– Смитти? – спросил Римо.

– Да. Что случилось?

– Рендл Липпинкотт попал в больницу. У него что-то вроде сумасшествия. По-моему, это похоже на то, что было с его братом.

– Я знаю, – сказал Смит. – Как его самочувствие?

– Чиун говорит, что он будет жить. Но к нему надо приставить охрану. Вы можете заставить семью прислать охранника?

– Да, – сказал Смит. – Сейчас.

– Мы будем ждать здесь. Второе. Поднимите всю информацию по Липпинкоттам. Тут побывал врач, который, возможно, впрыснул Рендлу смертельный яд. Поищите ниточку в семье. Врача, еще чего-нибудь... – Римо опять почувствовал цветочный аромат.

– Сделаем, – сказал Смит.

– Какие новости от Руби?

– Пока никаких.

– Чего еще ждать от женщины! – усмехнулся Римо.

Елена Гладстоун спала в спальне на третьем этаже особняка на 81-й Ист-стрит. Она была обнажена. Ее разбудил телефонный звонок. Она села и прижала трубку плечом. Простыня сползла на кровать.

– Доктор Гладстоун слушает, – сказал она. Услыхав знакомый голос, она выпрямилась, как по команде. Сон сняло как рукой. – Жив? – переспросила она. – Не может быть! Я сама сделала ему укол. – Она обратилась в слух. – Я видела их в больнице, но они не могли... Не знаю. Надо подумать. Они по-прежнему в больнице? – Пауза. – Я позвоню вам завтра.

Положив трубку на рычаги, она задумалась. Она никак не могла понять, каким образом престарелый азиат и молодой белый мужчина спасли Рендлу Липпинкотту жизнь. После укола, который она ему сделала, это было совершенно невероятно. Но это тем не менее случилось; теперь Липпинкотта станут бдительно охранять. Когда он отойдет, то наверняка заговорит.

С ним необходимо разделаться. Как и с этими двумя. Ведь ей предстояло продолжить устранение Липпинкоттов.

Она задумалась о двоих спасителях – азиате и молодом американце. При воспоминании о Римо, его бездонных глазах и улыбке, в которой обнажились его белоснежные зубы и растянулись губы, но которая не затронула оставшихся серьезными глаз, она невольно содрогнулась и натянула на голое тело простыню.

Их требуется убрать. Ей будет жаль американца, но работа есть работа.

Она потянулась к телефону.

Руби Гонзалес посетила в поисках Флосси все кабаки на 22-й стрит. Раньше ей было невдомек, что у белых столько кабаков, что в этих кабаках торчит такое количество пьянчуг и что эти пьянчуги воображают, будто молоденькая негритянка, сунувшаяся в такой кабак без провожатого, должна благодарить Бога за их общество. Впрочем, они не страдали избытком воображения и не спешили ее угостить. В первых шести кабаках она самостоятельно платила за свою выпивку – подозрительную смесь апельсинового сока и вина. Вместо вина она предпочла бы шампанское, но подобного напитка в кабаках на 22-й стрит не водилось.