Уоррен Мерфи - Щит убийцы

– Приличный? – вскипел Римо. – Приличный? Мое исполнение было безукоризненным! Я добился совершенства! Если это не так, объясни, почему! Какие я допустил огрехи?

– Что-то холодновато здесь. Пойдем отсюда.

– Нет, ты мне сначала назови хотя бы один элемент, который я исполнил хуже любого Мастера Синанджу!

– Умерь гордыню, ибо гордыня – порок.

– Я имею в виду то, что проделал сейчас на трапеции, – не унимался Римо.

– Посмотри, наш приятель уже шевелится. Как видишь, я сдержал обещание – он жив.

– Чиун, признайся, сегодня я достиг совершенства.

– Разве оттого что я назову то или иное исполнение совершенным, оно действительно станет совершенным? Если исходить из этого, то исполнение нельзя назвать идеальным. Поэтому, – заключил Чиун с явным удовольствием, – я должен сказать, что оно было не совсем идеальным.

Владелец цирка застонал и поднялся на ноги.

– Я решил оставить эту затею с трапецией в темноте и спустился вниз, – ответил Римо.

– Но вы не получите своих денег назад! Вы сняли помещение, а если решили не использовать трапецию, то я тут ни при чем. В любом случае, можете считать, что вам повезло. Еще никто и никогда не делал четырехкратное сальто-мортале. Никто!

– Думаю, вы правы, – согласился Римо.

Владелец цирка потряс головой:

– А что случилось со мной?

– Под вами сломалось кресло, – сказал Римо.

– Какое кресло? Где? Кажется, они все были крепкие.

– Да вот же, посмотрите сюда! – сказал Римо, нажимая снизу на металлическое сиденье ближнего к Чиуну кресла.

Когда владелец цирка увидел появившуюся на глазах трещину в металлическом сиденье, он уверовал в то, то все было именно так, как сказал Римо. Иначе ему пришлось бы поверить, что этот сумасшедший, дрожавший от страха там наверху, и в самом деле проломил одной рукой железное сиденье! Да разве такое кому-нибудь вообще под силу!

Римо надел поверх темного трико синие расклешенные фланелевые брюки и синюю же рубашку с небольшим воротничком, придававшим некоторый шарм его излишне банальному костюму. У него были коротко подстриженные волосы, а лицо с резковатыми чертами вполне сгодилось бы для – звезды экрана. Однако у кинозвезд не бывает таких глаз. В них невозможно было ничего прочесть, и некоторые люди испытывали даже некий страх, как если бы заглянули в темную пещеру. В его телосложении не было ничего необычного, и только широкие запястья выдавали незаурядную силу рук.

– Вы не забыли надеть часы? – спросил владелец цирка.

– Нет, – ответил Римо. – Я их вообще перестал носить.

– Скверно, – с сожалением сказал владелец цирка. – Мои сломались, а у меня назначена встреча.

– Сейчас три сорок семь и тридцать секунд, – в один голос сообщили Римо и Чиун.

Владелец удивленно посмотрел на них.

– Шутите, ребята?

– Шутим, – сказал Римо.

Спустя минуту, уже на улице, взглянув на попавшиеся ему по дороге часы, владелец цирка был потрясен: они показывали три часа сорок восемь минут. К сожалению его арендаторов не было рядом, и он не мог спросить, как это им удалось, не имея часов, точно определить время.

А те уже мчались в машине к мотелю на окраине Форт Уорта штат Техас. Чем дальше на юг, тем грязнее становилось шоссе: банки из-под пива, трупы собак – жертвы техасских водителей, считающих лобовые столкновения всего лишь одним из способов торможения.

– Тебя что-то беспокоит, сын мой? – спросил Чиун.

Римо кивнул:

– Боюсь, что я окажусь не на той стороне.

Узкое пергаментное лицо Чиуна выражало недоумение.

– Не на той стороне?

– Да, думаю, что на сей раз я ввязываюсь в драку не на той стороне, – грустно сказал Римо.

– Какая такая не та сторона? Ты прекращаешь работать на доктора Смита?

– Послушай, ты же знаешь, что я не могу сказать тебе, на кого мы в действительности работаем.

– А мне никогда это и не было интересно, возразил Чиун. – Какая разница?

– Есть, черт возьми, разница! Почему, ты думаешь, я занимаюсь тем, чем занимаюсь?

– Потому что ты – ученик Мастера Синанджу и демонстрируешь свое искусство убивать, потому что ты убийца. Цветок отдает свой сок пчелке, а пчелка делает мед. Река течет, а горы спокойно стоят на месте и иногда осыпаются. Каждый занимается тем, что ему определено судьбой. А ты, Римо, – воспитанник Дома Синанджу несмотря на то, что ты белый.

– Черт возьми, Чиун, я прежде всего американец, и то, что я делаю, я делая по иным мотивам. Так вот, на этот раз мне велели продемонстрировать высшую степень своего мастерства, а потом я узнаю, что меня посылают убивать хороших парней.