Уоррен Мерфи - Узы крови

– Не так уж много Римо Уильямсов в телефонных книгах, папочка. А зачем Смит послал тебя в Детройт?

– Дела! – вздохнул Чиун.

– Ну это-то я понял. Что, охотишься за этим стрелком?

– Тоже мог бы понять.

– Я стараюсь держаться уважительно и беседовать, как подобает, – сказал Римо, и Чиун, на редкость пристыженный, ничего не ответил. – Я передумал об очень многих вещах там, в пустыне. Я думал о том, кто я такой и откуда и почему у меня никогда не было родных, кроме тебя, конечно. Мне кажется, потому-то меня так впечатлило такое, знаешь, уважительно-зависимое отношение остальных пассажиров. Это было похоже на семью.

Чиун молчал, и Римо продолжил:

– Странно, что у этого типа такое же имя, как у меня.

– Одно дело – иметь имя, – сказал Чиун. – Совсем другое воспользоваться чужим.

– Ты думаешь, он воспользовался моим?

– Этот человек – гнусный и жестокий обманщик, злобный, порочный белый.

Не будь он так вероломен, мою седую голову не обезобразил бы этот шрам.

– Рана скоро заживет, папочка.

– Да, но не заживет стыд. Во всяком случае, не заживет, пока я не сотру этого мерзавца с лица земли. В мире таким не место!

Голос Чиуна дрожал от гнева.

– Я готов помочь, – сказал Римо.

Но почему Чиун так странно взглянул на него в ответ? Словно сверкнула молния. Что это? Неужто страх?

– Нет, – сказал Чиун как-то слишком громко. – Ты не должен. Это запрещено.

– Стыд, что тебя тяготит, лежит и на моих плечах тоже, – возразил Римо.

– Ты же сам это знаешь.

– Я знаю это и знаю много других вещей. Некоторые из которых тебе, сын мой, неизвестны.

– Например?

– Я знаю, что делать можно и чего нельзя. И поскольку я твой учитель, а ты мой ученик, ты должен принять это без разговоров.

– Не спорю, – сказал Римо, – но твой долг – объяснить мне эти вещи, иначе я никогда их не постигну.

Не оставалось сомнений, что Чиун что-то скрывает. Но что?

– Подожди здесь, – спокойно произнес Чиун, стремительно-плавно встал и мягко зашлепал к лакированным сундукам, аккуратно составленным в углу гостиной.

Он нырнул на самое дно одного из них, порылся немного, удовлетворенно хмыкнул и вернулся, бережно держа что-то в костлявых пальцах.

Уселся наискось от Римо и подал ему то, что принес.

– Это – одно из величайших сокровищ Синанджу.

Римо принял вещицу размером с кулак, серую, испещренную блестящими крапинками кварца, холодную на ощупь.

– Простой камень? – спросил он.

– Нет, – сказал Чиун. – Не простой. Это камень с Луны.

Римо повертел его в руках.

– С Луны? Наверно, Смит раздобыл его для тебя. – Он улыбнулся. – Чем же ты заморочил Смита, что он уломал НАСА отдать тебе образец лунного грунта?

– Нет, – сказал Чиун. – Этот камень дал мне мой отец, который получил его от своего отца, и так далее, до того, кто поднял его с лунных предгорий – Мастера Шаня.

Римо вскинул бровь.

– Никогда не слыхивал о таком. И, смею предположить, вряд ли слыхивали на Луне.

– Мастер Шань, – значительно потряс головой Чиун, – известен как Мастер, который ходил на Луну.

– А, ну тогда понятно, – улыбнулся Римо. – Известно, что у Мастеров древности не было космических кораблей, но Мастера в них, естественно, не нуждались, потому что ходили в космос пешком.

– Я пропущу мимо ушей твою дерзость, ограничившись замечанием, что категоричность – прибежище невежд.

– Невежда я или нет, но первым из людей на Луну ступил Нейл Армстронг, американец. А с чего это мы вдруг о Луне? Начали с того, что есть вещи, которые тебе известны, а мне – нет, и сейчас стало категорически ясно, что о Луне ты не знаешь ничего. Меньше, чем ничего.

– Я расскажу тебе историю Мастера Шаня, – сказал Чиун. – Это было, когда в Китае правила династия Хань. Мастер Шань тогда был правящий Мастер, но за исключением похода на Луну за ним не числится великих деяний. Итак, Мастер Шань часто выполнял задания китайского императора. Это было в те дни, когда китайцы еще расплачивались по своим счетам. Страной воров и попрошаек, каким мы знаем его сейчас, Китай стал позже. Как бы то ни было, китайского императора непрестанно осаждали враги, всякие отпрыски королевской крови и претенденты на трон, которые спали и видели захватить его золото и его женщин, поскольку, помимо императрицы, он имел множество наложниц – такая традиция была тогда у императоров Китая, личностей растленных и аморальных.

Мастер Шань совершал многотрудные путешествия из деревни Синанджу в Западно-Корейском заливе к императорскому двору, чтобы уничтожить очередного врага трона, но стоило ему сместить одного, как тут же возникали все новые и новые. Тогда однажды Мастер Шань сказал императору: «Послушай, врагов у тебя – как звезд на сентябрьском небе. Каждый год ты призываешь меня, чтобы избавиться от них, но на следующий год их число только возрастает». «Разве это нехорошо, – спросил император, – ведь работы у тебя при моем дворе не убавляется?» – «Нехорошо, – отвечал Шань, – потому что скоро у китайского престола будет больше врагов, чем подданных». Император Китая обдумал услышанное и сказал: «Каковы твои предложения, Мастер Синанджу?»