Уоррен Мерфи: Зерна смерти

Наконец, Филдинг поднял руки, мгновенно настала тишина.

— Как я уже начал говорить, когда меня прервали, у меня сегодня есть для вас хорошая новость. Вы видите людей в белых халатах. На тележках у них бочки. Леди и джентльмены, дети и профсоюзные деятели, сегодня я угощаю вас бесплатным мороженым. Всех.

Какая-то женщина в переднем ряду повернулась к мужу и спросила, правильно ли она расслышала слова Филдинга. В задних рядах поднялся гул растерянных голосов. Юрист, стоявший у входа, вздохнул и поднял глаза к потолку.

Филдинг придал лицу выражение искренней озабоченности, которое довел до совершенства днем перед огромным зеркалом в серебряной раме, и продолжил:

— Это была хорошая новость. Теперь плохая. Я вынужден закрыть здешнюю кабельную фабрику.

Человек средних лет в красной клетчатой куртке, стоявший ярдах в пятидесяти у главного сверлильного станка, откашлялся. Его услышали все.

— О, — произнес профсоюзный лидер. И это тоже все услышали.

Филдинг кивнул официанту в белой куртке, чтобы тот приступил к раздаче мороженого. Однако парень, взглянув на толпу, покачал головой.

В первом ряду вскочил мужчина. Жена попыталась усадить его на место, но он оттолкнул ее руку и крикнул:

— У вас была фабрика в Таосе, в штате Нью-Мексико?

— Да, — ответил Филдинг.

— Вы ее тоже закрыли?

— Да, пришлось, — сказал Филдинг.

— Понятно. Я так и думал. Я слышал об этом надувательстве с мороженым, которое вы устроили рабочим в Таосе. Такое же, как здесь, сегодня.

— Джентльмены, сейчас мой юрист разъяснит вам все детали.

С этими словами Филдинг спрыгнул с маленького возвышения в конце фабричного зала и стремительно прошел к двери, прежде чем двинувшиеся к нему рабочие успели его задержать.

— Расскажите им про нашу налоговую систему, — крикнул Филдинг, вытолкнув юриста навстречу напиравшим рабочим, и выскочил у него за спиной за дверь. Уже подбегая к автомобилю, он решил, что нужно будет позвонить в полицейский участок Эль-Пасо и попросить выручить юриста компании. Да, пожалуй, позвонить следует. Из приемной доктора в Денвере.

На аэродроме его ждал Оливер в реактивном самолете «Лиер». Он был уже полностью проверен аэродромными механиками и готов к взлету.

— Все закончилось благополучно, сэр? — осведомился Оливер, помогая Филдингу надеть замшевую летную куртку.

— Абсолютно, — сказал Джеймс Филдинг, ни слова не говоря своему слуге о колющей боли в животе. Зачем давать Оливеру повод позлорадствовать?

Если бы на этот вечер у него не была назначена встреча с доктором, он предпочел бы более медленный двухмоторный самолетик «Цессна». На нем можно было бы оставить дверь кабины открытой. И наблюдать за тем, как отчаянно цепляется за свое кресло Оливер, когда воздушный поток с неистовой силой бьет ему в лицо. Однажды, во время «иммельмана» — переворота вниз головой, — Оливер потерял сознание. Заметив это, Филдинг выровнял самолет и расстегнул ремень безопасности на кресле Оливера. Очнувшись и увидев незастегнутый ремень, слуга тут же снова лишился чувств. Джеймс Филдинг очень любил свой старый пропеллерный самолет.

Клиника доктора Голдфарба на Холли-стрит светилась тремя белыми квадратами на фоне в основном темной шахматной доски погашенных окон. Если бы любой другой пациент попросил доктора Голдфарба принять его в такой поздний час, он порекомендовал бы ему обратиться к другому врачу. Но пациентом был не кто иной, как сам Джеймс Орайо Филдинг. Речь шла о результатах его обычного, проводимого каждые полгода, обследования, и, поскольку Филдинг хотел приехать в столь неурочный час, это означало, что у него нет другого свободного времени. Да и откуда оно у человека, столь занятого обеспечением благосостояния всего человечества? Разве мистер Филдинг не был председателем денверского отделения всемирной организации «Добрые дела»? И разве не он лично посетил Индию, Бангладеш, африканский Сахель, чтобы своими глазами увидеть голодающих и, вернувшись, поведать об их страданиях?

Другой человек с таким богатством, как у Филдинга, мог бы ничего не делать и вести жизнь плейбоя. Но только не Джеймс Филдинг! Он обязательно появлялся там, где люди испытывали страдания. Поэтому, когда мистер Филдинг сказал, что сегодня у него единственный свободный вечер в этом месяце, доктор Голдфарб сообщил дочери, что будет вынужден уехать с ее свадебной церемонии сразу же после выполнения своих обязанностей посаженного отца.