Дэвид Моррелл: Повелитель игры

— Но ведь вы меня почти не знаете, — сказал он.

— Вы рисковали жизнью ради меня, — ответила Аманда. — Если бы не вы, я погибла бы. Что еще мне нужно знать?

Ни она, ни он не добавили, что Бэленджер тогда не сомневался в том, что женщина, которую он спасал, была его женой.

— Попробуем вытерпеть друг друга несколько дней. — Аманда отворила дверь.

Квартира состояла из спальни, гостиной и кухни. Высокий потолок окаймлен плинтусом. Паркетные полы. Все сверкало и пребывало в хорошем состоянии, но Бэленджер снова ощутил старину.

— Мы валялись в больнице, а отец тем временем битком набил холодильник и шкафы, — сообщила Аманда. — Хотите поесть?

Бэленджер рухнул на кожаный диван. Усталость сломила его, не позволила даже открыть рот.

Когда он проснулся, за окнами уже стемнело. Бэленджер лежал, укрытый одеялом. Аманда помогла ему добраться до ванной и вернуться на диван.

— Я согрею супу, — предложила женщина.

После еды она сняла с него рубаху и сменила ему повязки.

— Пока вы спали, я сходила в магазин и купила вам вот это.

Аманда помогла ему облачиться в пижамную куртку, хмуро разглядывая ушибы и ссадины.

Из сна его вырвал ночной кошмар, примерещившиеся выстрелы и вопли. Раскрыв в испуге глаза, он увидел Аманду, поспешно выбежавшую из спальни.

— Я здесь, — ласково сказала она.

В бледном свете ночника Аманда еще сильнее походила на Диану, и Бэленджер подумал о том, что души этих женщин могли каким-то непостижимым образом соединиться. Она держала его за руку, пока у него не прекратилось лихорадочное сердцебиение.

— Я здесь, — повторила Аманда, и он снова провалился в тревожный сон.

Крик, донесшийся из спальни, заставил его подскочить. Морщась от боли, Бэленджер с трудом поднялся с дивана, неуверенной походкой добрел до двери и увидел, как в соседней комнате Аманда мечется под одеялом, отбиваясь от собственных кошмаров. Он погладил ее по голове и попытался объяснить, что она в безопасности, что нет ни «Парагона», ни тьмы, ни насилия, ни ужаса.

Кланг.

В глубине его памяти, все еще одержимой недавними ужасами, оторвавшийся лист металла продолжал греметь о стену заброшенного дома.

Кланг — скорбный ритмичный набат рока.

Он уснул рядом с нею. Они обнялись во сне. В следующие ночи все повторилось. Бэленджер и Аманда никогда не выключали свет. Дверь спальни оставалась открытой. В закрытых комнатах их прошибал пот. Через две недели они стали любовниками.

Бэленджер совершал все более продолжительные прогулки. Как-то серым декабрьским днем, когда он возвращался от покрытых толстым слоем снега монументов на Грэнд-Арми-плаза, из автомобиля, стоявшего перед особняком, вылезли двое мужчин. Оба в темных пальто. С кислыми лицами. На морозе изо ртов у них вылетали облачка пара.

— Франк Бэленджер? — осведомился тот, что был повыше.

— А вы кто?

Синхронными движениями они извлекли удостоверения: «Соединенные Штаты Америки. Министерство финансов».

— Подпишите здесь. — Как только все трое вошли в квартиру, второй агент, покоренастее, протянул Бэленджеру авторучку и бумагу с напечатанным текстом.

— Я предпочел бы сначала прочесть.

— Здесь сказано, что вы отказываетесь от любых претензий на то вещественное доказательство, которое передали полиции Эсбёри-Парка.

— От «двойного орла», — пояснил высокий агент.

Теперь до Бэленджера дошло, и он еще сильнее невзлюбил их.

— Согласно «Закону о золотом резерве» от тысяча девятьсот тридцать третьего года использовать золотые монеты в качестве платежного средства запрещено, — сообщил коренастый агент. — Гражданам разрешается иметь их в коллекциях. Но вы, естественно, не можете владеть тем, что украли.

— Я ее не крал. — Бэленджер почувствовал, что у него вспыхнули щеки. — Законный владелец умер в тысяча девятьсот тридцать девятом году. Монеты были спрятаны в отеле «Парагон». Все эти годы, до тех пор, пока я не положил этот раритет в карман, он никому не принадлежал.

— Единственная монета, уцелевшая после пожара. Вы хоть рассмотрели ее?

Бэленджер постарался собраться с силами, чтобы его голос не дрожал, и ответил:

— Мне было как-то не до этого. Приходилось жизнь спасать.

— Она датирована тысяча девятьсот тридцать третьим годом. Прежде чем правительство запретило использовать золото в денежном обороте, монетный двор целый год чеканил «двойных орлов». Все монеты подлежали уничтожению. — Высокий агент помолчал и добавил: — Но небольшую часть монет украли.