Джонатан Мэйберри - Фабрика драконов

— Вот, — Пэнджей указала участок на карте, — тут были зафиксированы первые случаи. Затем здесь и здесь.

Она указывала то на одни, то на другие булавки, в то время как лицо доктора Смитвика из бледного делалось землистым.

— Не мо-жет… — Он осекся на полуслове.

Пэнджей отвела руку от карты. Булавки на ней доводили всю необходимую информацию. Картина была ясна. Тут и студент-первокурсник во всем бы разобрался; что уж говорить о Томасе Смитвике, международном эпидемиологе со стажем. Для него картина со стены просто вопила.

— Это невозможно, Рина, — вполголоса сказал он. — То, что вы описываете, никак не может быть серповидным эритроцитозом. Тут, наверное, какая-то ошибка. Возможно, в образцы что-нибудь попало, загрязнило.

Она устало покачала головой.

— Нет. Результаты я сверяла в трех разных лабораториях, потому и позвонила вам. Я не знаю, как быть… Я к подобному не готова. Мне на такое даже не хватает квалификации.

И вправду, Рина Пэнджей была отличным молодым врачом, недавно из интернатуры при кафедре медицины Лос-Анджелесского университета. Она уже успела поработать врачом экстренного отделения Северо-западной больницы Филадельфии. Ей на практике было знакомо многое, от акушерства до диагностирования ВИЧ, не говоря уже о хирургии средней степени сложности. Однако из всех тестов здесь явствовало одно: серповидная анемия. Генетическое нарушение.

С другой стороны, Смитвик двадцать шесть лет отдал Всемирной организации здравоохранения. Он сражался с распространением СПИДа по африканскому континенту, гасил как минимум две из недавних волн лихорадки Эбола, прокатившейся по Уганде и Конго. При иных обстоятельствах зазывать сюда такого специалиста, как он, было бы, пожалуй, неловко.

— Понимаете, все, что вы здесь описываете, просто неправдоподобно, — со значением сказал он. — Серповидная анемия не инфекционная болезнь. Этот недуг сугубо генетический. А вот это, — он указал на карту, — не что иное, как фронт распространения классической инфекционной эпидемии.

Рина Пэнджей молчала.

— Еще раз говорю, такое невозможно, — категорично повторил Смитвик. — Генетические болезни не передаются возбудителями или чем-либо еще.

— А если речь идет о какой-нибудь мутации? Такое может случиться?

— Так быстро и с эдакой-то вирулентностью? — Он скептически покачал головой. — Нет, подобное исключено. Десяток тысяч мутирующих генераций и то не дали бы наблюдаемый эффект.

— Но что тогда могло произойти? — не унималась Пэнджей.

Смитвик напрягся; надо было как-то разрядить накалившуюся атмосферу. Ответ на этот вопрос был столь же простым, сколь и нелепым.

— Теоретически такое можно сделать искусственно, — сказал он. — Намеренно. В лаборатории. Генная терапия плюс определенный активный носитель, скажем вирус. Но опять же, зачем? В этом нет смысла. Генная терапия всегда служит какой-нибудь цели, у нее есть направленность. Здесь же никакой направленности нет. Разве что… — Он не мог подобрать слово.

— Злая воля? — предположила Рина Пэнджей.

Смитвик, поразмыслив некоторое время, кивнул.

— Если предположить, что кто-то где-то и решился на такое, то… это могло бы служить единственной цели: намеренно причинить вред.

Доктор Пэнджей оглядела карту. Ее взгляд прошелся по сотням и сотням пришпиленных к стене снимков. На многих из них были люди, которых она знала. С полсотни человек лишь из этого селения. У всех здесь обнаружилось одно и то же: генетическая цепочка серповидной анемии. У всех до единого.

— Нам надо проинформировать ВОЗ, — сказала она. — Надо предостеречь…

— Предостеречь надо всех, — в тон ей сказал доктор Смитвик. — Решительно всех.

Он не мог отвести взгляда от булавок.

— Поголовно, — добавил он негромко.

Хотя, может статься, уже поздно. Безнадежно поздно.

Балтимор, Мэриленд.

Суббота, 28 августа, 8.25.

Остаток времени на Часах вымирания:

99 часов 35 минут.

Обычно редко все бывает так, как кажется. Вырвавшись с кладбища, я промахнул восемь кварталов, запутывая следы и делая повороты то здесь, то там — в общем, пускаясь на все те трюки по уходу от погони, которым копы постепенно научаются у воров и угонщиков. И ничего. Можно сказать со стопроцентной уверенностью, что никто не висел у меня на хвосте.

— Вот ведь блин, — выругался я вслух и не мешкая припарковал машину на стоянке у ближайшего супермаркета. Надо помнить насчет ДВБ: не такие уж они тупые тогда, когда от них требуется сообразительность, — во всяком случае, в тяжелые для них времена. Ну и насчет расторопности у них тоже бывает все в порядке.