Том Смит - Малыш 44

Лев последовал за ней, стараясь не оглядываться. Если бы Василий злорадно ухмыльнулся ему в лицо, он мог бы и не сдержаться.

Раиса смотрела в окно. Поезд отходил от вокзала. Свободных мест уже не осталось, и им пришлось стоять, прижавшись друг к другу. Они долго молчали, глядя, как исчезает за окном город. Наконец Лев сказал:

— Прости меня.

— Я уверена, что он лгал. Он сказал бы что угодно, лишь бы досадить тебе.

— Он сказал правду. Я следил за тобой. И это действительно не имело никакого отношения к моей работе. Я думал…

— Что я сплю с кем-то еще?

— Одно время ты отказывалась даже разговаривать со мной. Ты избегала прикасаться ко мне. Не хотела спать со мной. Мы стали чужими. И я не мог понять почему.

— Нельзя выйти замуж за офицера МГБ и надеться, что за тобой не будут следить. Но скажи мне, Лев, как я могла быть неверна тебе? Я бы рисковала жизнью. Это даже не обсуждается. Ты бы просто сделал так, чтобы меня арестовали, и все.

— Значит, вот чего ты ожидала?

— Помнишь мою подругу Зою — кажется, ты встречался с ней один раз?

— Может быть. Не помню.

— Еще бы — ты же не запоминаешь имен, верно? Интересно почему? Наверное, так тебе удается спать по ночам, заставляя себя забыть то, что случилось днем?

Раиса говорила спокойно, но быстро и напряженно. Лев никогда не видел ее такой. А она продолжала:

— Ты знаком с Зоей. Наверное, та встреча не отложилась у тебя в памяти, но ведь для партии она не представляла особого интереса. Она получила двадцать пять лет лагерей. Ее арестовали, когда она выходила из церкви, обвинив ее в антисталинских молитвах. Молитвах, Лев! Ее обвинили на основании молитв, которых никто даже не слышал. Ее арестовали за мысли у нее в голове.

— Почему ты мне ничего не сказала? Я мог бы помочь.

Раиса лишь покачала головой. Лев спросил:

— Ты думаешь, я донес на нее?

— Откуда тебе знать? Ты ведь даже не помнишь ее.

Лев окончательно растерялся: они с женой никогда не разговаривали об этом. Они вообще никогда не говорили ни о чем, кроме хозяйственных хлопот. Это был вежливый обмен мнениями — они никогда не повышали голоса, никогда не ссорились.

— Даже если ты не донес на нее, Лев, чем бы ты смог помочь? Мужчины, арестовывавшие ее, были похожи на тебя — деликатные, преданные делу партии и правительства слуги. В ту ночь ты не пришел домой. И я поняла, что ты, скорее всего, арестовываешь чьего-то лучшего друга, чьих-то родителей, еще чьих-то детей. Скажи-ка мне, скольких людей ты арестовал? Ты хотя бы представляешь? Назови мне цифру — пятьдесят, двести, тысячу?

— Я отказался отдать им тебя.

— Им нужна была не я. Им нужен был ты. Арестовывая незнакомцев, ты мог дурачить себя, что они виновны. Ты мог верить, что твои поступки служили какой-то великой цели. Но им этого было мало. Они хотели, чтобы ты доказал им, что готов выполнить все, что тебе прикажут, пусть даже в глубине души ты сознавал, что это неправильно и не имеет никакого смысла. Они хотели, чтобы ты продемонстрировал им слепое повиновение. Полагаю, жена вполне подходит для такой проверки.

— Может быть, ты и права, но теперь мы освободились от этого. Ты хотя бы понимаешь, как нам повезло, что нам дали еще один шанс? Я хочу, чтобы мы начали новую жизнь и стали настоящей семьей.

— Лев, все не так просто.

Раиса помолчала, пристально глядя на мужа, как будто они встретились впервые.

— В тот вечер, когда мы ужинали в квартире твоих родителей, я подслушала ваш разговор у дверей. Я стояла в коридоре. Я слышала, как вы обсуждаете, следует ли тебе отречься от меня и признать, что я шпионка. Я не знала, что мне делать. Мне не хотелось умирать. Поэтому я вернулась на улицу и пошла куда глаза глядят, стараясь собраться с мыслями. Я думала — пойдет ли он на такой шаг? Предаст ли он меня? Твой отец говорил очень убедительно.

— Мой отец был испуган.

— Три ваших жизни против одной моей? С этими цифрами не поспоришь. Но как насчет трех жизней против двух?

— Так ты не беременна?

— А ты бы встал на мою защиту, если бы это было так?

— И ты только сейчас говоришь мне об этом?

— Я боялась, что ты передумаешь.

Вот, значит, какие отношения существовали между ними на самом деле. Лев почувствовал, как у него кружится голова. Поезд, постукивая на рельсах, мчался дальше, вокруг сидели люди, стояли чемоданы, за окнами уплывал вдаль город — все это казалось ненастоящим. Он не мог больше верить ничему, даже тому, что мог потрогать и ощутить. Все, во что он верил, оказалось ложью.