Таня Карвер - Суррогатная мать

Снова начал плакать ребенок. Эстер не обращала на него внимания. Это сейчас было важнее.

— Мы можем убежать, — сказала она. — Уехать куда-нибудь, где они нас никогда не найдут. Возьмем с собой ребенка. Будем настоящей семьей.

Ответа не последовало.

— Ну скажи что-нибудь! Скажи, что мне делать!

Телевизор продолжал работать. Он молча уставился на экран, стараясь сосредоточиться и решить, каким должен быть следующий шаг. Новости. Перед камерой все еще говорил тот полицейский приятной наружности. Затем картинка поменялась, и появилась женщина, которую показывали прошлым вечером. Та самая, которую он встретил перед «Центром досуга». Красивая. И беременная. Он подумал, что она опять говорит то же самое, когда сообразил, что это показывают запись вчерашней передачи. Он следил за тем, как двигаются ее губы. И улыбался. В голове его уже складывался новый план.

Все охотники нуждаются в стратегическом плане. Особенно в том, что касается отступления.

Он надел шинель и вышел на улицу.

У него была своя работа.

Фил остановил «ауди» на парковке, вышел из машины, захлопнул дверь и запер ее на ключ. Потом прислонился к автомобилю и, закрыв глаза, тяжело вздохнул. Клейтон Томпсон. Его сержант. Убит.

Он помотал головой, сам толком не зная, зачем это делает: то ли до сих пор не веря в случившееся, то ли чтобы прогнать из головы картины того, что увидел в квартире Клейтона. Наверное, и то и другое одновременно. Его сержант, тот самый, который донельзя раздражал его, но которого он почему-то все-таки считал славным парнем, скорчившись лежал на полу своей квартиры. Стены и пол были в его крови, хлеставшей из тела, когда он боролся со смертью, сражался за свою жизнь. Все напрасно.

В расследовании каждого убийства, в котором Филу приходилось принимать участие, наступал момент, и частенько это бывало после хорошей выпивки, заставлявший его задуматься над глобальными вопросами. Жизнь и смерть. Человеческая природа. Для чего мы находимся здесь. Господь и божественное предназначение против слепой эволюции. Он всматривался в лица родственников жертвы, видел, как они борются за то, чтобы заполнить пустоту, оставленную смертью любимого человека, и понимал, что они думают об этих же вещах. А если погибший был одиноким и не оставалось никого, кто любил бы его или горевал о его кончине, с чем Филу также приходилось сталкиваться, размышления эти только усугублялись.

Он регулярно проходил через это. И никогда не находил ответов, не выносил обвинений и не делал выводов. Но в эти ночи, наполненные одиночеством и алкоголем, ему казалось, что умершие взывают к нему. Просят его стать их заступником, отомстить за их смерть, принести мир и спокойствие в их семьи. На следующий день обычно наступало протрезвление, он возвращался к своей жизни, к своей работе. Рассматривал предыдущую ночь просто как спровоцированные выпивкой темные фантазии. А после этого в большинстве случаев находил убийцу. Раскрывал преступление. И призраки исчезали.

Но он никогда не был уверен в том, что они ушли окончательно. Потому что, когда происходило следующее убийство, они возвращались, и их было уже на одного больше. А теперь, помимо всех этих беременных женщин, к ним присоединится еще и Клейтон. И вместе с этими тремя жертвами будет умолять Фила помочь им, отомстить за них. Он знал это.

Он открыл глаза. Здание управления находилось прямо перед ним. Снова и снова он прокручивал в уме все эпизоды расследования. Перепроверял каждое слово Клейтона, каждый его взгляд. Пытался найти что-то, какую-то подсказку или знак, которые могли бы рассказать, что происходит. Но не нашел ничего. У Фила было ощущение, будто его сердце привязали цепями вины и раскаяния к камню и бросили в Колн. И это путешествие, из которого нет возврата, неминуемо закончится на дне. В то же время он чувствовал знакомые стягивающие грудь путы, которые постоянно носил с собой, словно невидимого удава-душителя, время от времени напоминавшего о своем существовании.

Его дыхание участилось, пульс ускорился. Он больше не мог выносить этого. Ему необходим отдых. Ему необходимо скрыться куда-то. Ему необходима…

Марина.

Эта мысль осенила его как молния, ударившая в ствол дерева. Марина. Все было так просто. И так сложно. Марина.

Черпая силы в мыслях о ней, он прошел через стоянку и, войдя в здание, направился к бару. Как только Фил появился в дверях, все взгляды устремились на него. В них было все: невысказанные вопросы, соболезнования, заверения в поддержке. Он знал, что всем им хочется подойти к нему и поговорить, но понимал, что никто себе этого не позволит. В конце концов все вернулись к работе. Но они ждали. Нужно было, чтобы он сказал свое слово.