Патриция Хайсмит - Два лика января

Музыка теперь звучала тихо и нежно: играли лишь скрипка и аккордеон. Словно специально для Колетты и Райдела. Честер обернулся и, к своей досаде, обнаружил, что они единственная пара на танцплощадке. Он стиснул зубы. Музыканты глядели на Райдела и Колетту почти мечтательно. Или ему это только показалось? Решив, что музыка будет играть еще минут пятнадцать, Честер направился в туалет.

Когда он вернулся, Райдел и Колетта уже сидели за столиком и болтали. Оркестр закончил играть.

— Уходим, дорогой? — спросила Колетта.

— Если ты готова. — Честер натянуто улыбнулся.

Вместе с Райделом они поделили счет и чаевые. Райдел предупредил, что чаевые должны быть в пределах сотни, и Честер с небрежным видом добавил к своей доле еще пятьдесят. Они вернулись пешком в гостиницу «Ника» и разбудили задремавшего лифтера, чтобы тот поднял их на нужный этаж.

— Доброй ночи и приятных снов. — Райдел помахал рукой и направился к своему номеру.

Честеру показалось, что у того была самодовольная улыбка.

В номере Честер снял пиджак и налил в стакан холодной воды из-под крана. Он предпочел бы еще один глоток виски, но подумал, что так во время разговора с Колеттой у него будет более трезвый вид.

— Тебе было скучно, дорогой?

Она сняла через голову свое голубое платье.

— Думаю, с твоей стороны было не очень разумно болтать с вымогателем.

— Что? — Она посмотрела на него своими наивными синими глазами.

— Потенциальным вымогателем. — Честер придвинулся к ней и приглушил голос. Он вдруг подумал, что Райдел может подслушивать за дверью. — Вчера вечером в Ираклионе я пообещал ему пять тысяч долларов за то, чтобы он остался с нами еще на три дня. — Честер отхлебнул воды, глядя с угрюмым видом на жену. — И, как видишь, он согласился взять эти деньги.

— Хорошо… Но ведь он не просил их у тебя. — Колетта повесила платье и направилась в ванную. — Ты предложил ему сам.

Честер посмотрел на ее голую спину, перекрещенную черными тесемками бюстгальтера, и черные трусики.

— Как я могу разговаривать с тобой, если ты уходишь в ванную?

— Я только надену халат. Господи, из-за чего столько шума? — Она вернулась, завязывая на ходу пояс.

— Так вот. Я не знаю, о чем ты с ним говорила, но… он и так уже знает о нас слишком много. В воскресенье вечером он должен уехать. Я успокоюсь лишь после того, как увижу его в последний раз. — И кивнул в сторону номера Райдела.

Колетта подняла брови, но ничего не сказала. Она присела на край кровати, взяла с прикроватной тумбочки пилку и принялась полировать ногти, ожидая, что Честер скажет еще.

— Ты без конца болтаешь с ним. Мне это не нравится. Я хочу, чтобы ты следила за тем, что ему говоришь. Ты меня слушаешь?

Колетта хмыкнула. Она продолжала полировать ногти, не глядя на Честера.

— Не понимаю, с чего ты так взъелся?

— А с того… — Честер приблизился к ней. — Я не уверен, что смогу отделаться от него после воскресенья. Вдруг он не захочет уезжать и потребует б о льшую сумму. Что, черт возьми, я смогу…

— Но ведь он тебя еще ни о чем не просил!

— Почему ты его защищаешь? Может, потому, что он уже пользуется сложившейся ситуацией и каждый вечер волочится за тобой?

— Честер, не будь глупым! Волочится!

Макфарланд фыркнул, направился к бутылке виски и плеснул в свой стакан, в котором еще оставалось немного воды.

— Я хочу знать, в каком положении нахожусь. О чем ты успела ему разболтать?

— А о чем я могла ему разболтать?

— О моих делах. О нас. О чем угодно.

— Дорогой, у тебя покраснело лицо. Думаю, тебе не надо больше пить. И пожалуйста, успокойся. Я ничего особенного ему не говорила, — добавила она примирительно. — Не больше того, о чем ты рассказал ему сам после нескольких бокалов виски. И вообще, сегодня вечером в основном говорил он. Райдел рассказал мне об одной девушке, в которую влюбился в пятнадцать лет.

— В пятнадцать? — Честер нахмурился.

— Да. Ей тоже было пятнадцать. Его кузина Агнес. Она гостила в их доме на пасхальных каникулах. У них завязался роман, продолжавшийся дней десять. Потом родители Райдела узнали обо всем и выгнали его.

Честер хмыкнул.

— Выгнали? Порвали с ним? И после этого он смог учиться в Йеле?

— Нет, разрыв с семьей произошел не сразу. Сначала ему досталось от отца. Тот обвинил сына в соблазнении девушки. Дело в том, что Агнес пошла к матери Райдела, когда его родители узнали обо всем, и заявила, будто кузен применил силу, а она пыталась защищаться, и все такое… просила оградить ее от Райдела. Разве это не ужасно? Ведь Райдел думал, что они любят друг друга и поженятся, как только достигнут совершеннолетия. По-моему, это ужасная травма для юноши в пятнадцать лет. Что ты об этом думаешь?